— Дорогая, тебе как обычно? — просипела сегодня Малышка.
— Суп дня и горячие бутерброды с сыром, — заказала Эллис то, что и всегда.
В ответ прозвучали ставшие уже привычными слова:
— А может, еще кусок пирога? За счет заведения.
Эллис улыбнулась и вернула меню.
— Спасибо, не сегодня. Если ты и дальше будешь меня подкармливать, ваше заведение разорится.
— Ему и так уже немного осталось, — сказала Малышка доверительным шепотом. — Между нами говоря, здесь особо не наживешься. Мы еле держимся на плаву. Скоро совсем отойдем от дел. Мы с Капитаном уже все решили. Выберем подходящее время, продадим дело и переедем куда-нибудь, где дождь не идет восемь чертовых месяцев в году. — Она бросила страдальческий взгляд на окно. Ее маленькое темное личико сморщилось. — Вот как мало нужно для счастья!
— Вы и в самом деле хотите продать закусочную? — Эллис была удивлена. Малышка и Капитан настолько вросли в это место, что стали его частью. Как столы, окрашенные под мрамор и покрытые влагоотталкивающим лаком, как рыбацкая сеть, свисающая с потолочной сваи, усыпанная пыльными морскими ежами и звездами, которые выглядели такими древними, что, казалось, стоит до них дотронуться — и они тут же рассыплются в прах.
— Да за милую душу, — ответила Малышка, ни секунды не раздумывая. — Если найдется какой-нибудь болван, готовый его купить, мы слиняем отсюда, только нас и видели.
— Я бы купила, будь у меня деньги, — сказала Эллис мечтательно.
Она часто представляла себе, как открывает собственный ресторан. Рэнди, вспоминая ужины, что она организовывала, шутил, что в ней живет непризнанный шеф-повар. Но даже если они не ждали гостей, ей нравилось экспериментировать на кухне: смешивать травы, специи и приправы, как художник смешивает цвета на палитре, и, находя свежие решения, создавать новые рецепты.
В этом смысле годы, проведенные в Пайн Ривер, были самыми сложными. Ей не хватало всех этих запахов, когда ощущения пробуждаются от одного только аромата запеченного в духовке цыпленка с хрустящей корочкой или томящейся на медленном огне наваристой ухи, в которой плавают куски семги и палтуса. Тюремная еда на вкус и цвет была однообразной: серой, постной, унылой. После освобождения Эллис первым делом отправилась в ближайший магазин, где купила кусок выдержанного «чеддера» и пакет сладких, сочных яблок «Вашингтон».
Малышка прищурила ярко-голубые глаза и уставилась на нее.
— Купила бы, правда? В таком случае ты действительно сумасшедшая, правду люди говорят. Только без обид, — сказала она и подняла руку, останавливая готовые сорваться с губ Эллис возражения. — Мы обе знаем, что в этом городке полным-полно народу, который хлебом не корми, дай только языком потрепать. Я на них внимания не обращаю. Но не забывай, что помимо денег тебе понадобятся еще и клиенты. А от тебя, дорогая, в городе шарахаются, как от чумной.
— Ладно, какой смысл все это обсуждать. — Эллис стало стыдно, что она вообще подняла эту тему. — Это все «если бы»…
— Ты мне будешь рассказывать? Именно так мы с Капитаном и очутились в этом протекающем корыте. — Малышка печально улыбнулась, демонстрируя идеально ровные зубы, которые казались крупными для ее рта и выглядели слишком хорошо, чтобы быть настоящими. — Вот и посмотри на нас сейчас — слишком старые и уставшие, чтобы вплавь добраться до берега.
— Но вы же любите это место! — возразила Эллис.
— Я расскажу тебе кое-что… — вздохнула Малышка. — Каждый вечер ты возвращаешься с работы пропахшая маслом для жарки, и постепенно прелесть новизны начинает исчезать. Естественно, я люблю свою работу, но одновременно и ненавижу. И будь я проклята, если мои ноги каждый день не просят дать им покой. Они похожи на пару старых мулов, которые устали тянуть поклажу.
— Тогда почему же вы не продали закусочную до сих пор?
— Все очень просто. Нет покупателей. — Малышка пожала плечами. — Последний раз, когда мы выставляли ее на торги, добрая половина желающих, посмотрев, пришла к выводу, что она находится слишком близко к трассе, чтобы сносить ее и ставить на этом месте очередной макособняк [14] . Вторая же половина оказалась достаточно сообразительной и сразу поняла то, что мы смогли выяснить за десять лет: ресторан не может приносить высокий доход, если находится далеко от города, а туристический сезон длится всего четыре месяца в году.
— Если заведение того стоит, люди будут специально приезжать, — заметила Эллис.
Малышка покосилась на кухню, где Капитан как раз выгружал из фритюрного шкафа новую порцию обжигающего картофеля.
— Не пойми меня неправильно, я люблю этого старого болвана, но ему далеко до Пола Прудхоума [15] .
— Я не это хотела сказать… — начала было Эллис.
— Знаю, дорогая. — Малышка по-матерински похлопала ее по плечу. — Но давай будем откровенны. Ты приходишь сюда не потому, что здесь вкусно. Ты приходишь, потому что здесь дешево и большие порции. А еще потому, что, пока я здесь, тебя никто не станет ущемлять.
Эллис улыбнулась.
— Когда я буду всем заправлять, то здесь станут подавать «рокфеллеровские устрицы».
Малышка задумчиво посмотрела на нее.
— Слушай, если ты серьезно, то, наверное, выход есть.
Она окинула взглядом комнату и, убедившись, что никто не ждет, пока принесут добавку или счет, подсела к Эллис за столик. Время было между обедом и ужином, поэтому зал практически пустовал, если не считать мужчины за стойкой, прихлебывающего кофе, и парочки за одним из столиков, которая уже собиралась уходить.
— Конечно, я еще должна буду обсудить все с Капитаном… Но предположим, просто ради смеха, что ты решила купить у нас закусочную. Что ты можешь предложить за нее сейчас и в течение ближайшего месяца, пока будут утрясаться формальности?
— Не знаю. Настолько серьезно я над этим не думала, — сказала Эллис, чувствуя, как учащается пульс. «Это безумие, — сказала она себе. — Зачем мы вообще это обсуждаем?» А тем временем сама уже спрашивала: — Сколько денег вы хотите?
— Нам с Капитаном должно хватить продержаться на плаву. Мы уже присмотрели жилье в поселке для престарелых в Сан-Сити. Если взять наше пенсионное пособие и накинуть еще немного сверху, то мы сможет себе это позволить. Есть еще одно «но»… — Малышка, прищурившись, подалась вперед. — Ты умеешь готовить?
Эллис улыбнулась. Уж на этот счет она не сомневалась.
— Прошло много времени, но, думаю, не разучилась.
Малышка, довольная, кивнула.
— Тогда я беру свои слова назад. Если еда хорошая, то им все равно, кто на кухне — хоть чумная, хоть прокаженная.