— Будет, будет, — остановил его Будимиров. — Я не за тем позвал тебя, чтобы ты про кур дебаты разводил, ты прикажи ему выложить правду.
— Давай, сынок, говори. Если уж говорить, то одну правду. Я тебе так, сынок, скажу, он тут — хозяин. — Григорий кивнул на Будимирова. — Большой начальник. А хозяина и начальника нужно почитать, что поделаешь, попались мы.
— А если нет никакой правды, Гиша, если я знать ничего не знаю ни про каких врагов, тогда как? Я выполнял то, что мне велели, а ни про какую оппозицию слышать не слышал.
Григорий вдруг нахмурился, недобро сощурился, в упор уставился на Будимирова.
— Ты чего это, Адрюха, не веришь человеку?! Сам боролся за то, чтобы нам с тобой верили, и не веришь?! Говорит, значит, так оно и есть. Это дело его совести. Верить надо. Я давно примечаю, что-то не сходится. На протяжении стольких лет всей стране есть нечего, даже семенную картошку, даже семенное зерно увозят! Люди от голода мрут, а тут — разносолы в изобилии. Ладно, моей области ты помог, а остальным людям — помирать? Всех жалко. Я тебе пытался вопросы задавать, так ведь ты не ответил. Всё свалил на переходный период. А сколько он будет длиться, этот переходный период? Почему для тебя и для них он давно, я вижу, кончился, а для народа всё длится?!
— Расстрелять, — раздался чёткий тихий приказ.
— Нет! — воскликнул Джулиан и поперхнулся словом.
— Чего? Что ты сказал? — несказанно удивился Григорий. Не успел договорить, к нему от двери шагнули два бойца, заломили руки назад. — Ты что, Адрюха?! А-а, понял, не потрафил я тебе! Правду дурак старый брякнул. Я-то столько лет не хотел себе признаваться в том, что помогал вредителю человеческого рода. Потому и стали меня кошмары мучить! Деревенщина я, мелю языком по-простому. Не бойся, от страха в штаны не наложу, страха давно нет, помереть не боюсь. Только в толк не возьму, зачем тебе графское происхождение понадобилось?
— Увести, — снова чёткий хлыст из звуков.
И вдруг дядька засмеялся, звонко, по-мальчишески. Будимиров удивлённо вскинул брови. Бесстрашно, легко, словно в радости смеялся Гиша, а когда отсмеялся, сквозь слёзы сказал:
— К графам приравнял на старости. Ишь, сподобился, хоть умру как граф. За это спасибо. — И повернулся к Джулиану: — Ничего, сынок. Не жалей меня. Не кривил я душой, честь и традиции народные да графские изо всех сил берёг, людей берёг, как умел, на позор да на муку не отдал ни одного доверенного мне Богом, несмотря на его распоряжения! Не печалься обо мне, сынок. — Он ласково смотрел на Джулиана, застывшего от ужаса. — Всё равно давно не живу. Что за жизнь — без праздника, без любви? — Молодые люди поволокли его к выходу, а он упирался, как бычок, и продолжал ласково говорить Джулиану: — Скучно мне стало, вера в этого у меня окончательно порушилась! — Он споткнулся. — Сколько я зряшных восхвалений делал! А он — душегуб! Ты, сынок, не поддавайся ему. Помни, что я тебе открыл, себя не потеряй. Себя…
И тишина. Только молотки в голове.
— Дурак, эх, дурак! — неожиданно прозвучал весёлый голос Властителя. — Не захотел попользоваться, пока я живой! — Молотки забивают его слова. — Ну что ж, мальчик, забудем о недоразумении. Люблю эксперименты!
Будимиров ощерился в смехе. Следом раздался кашляющий смех Ярикина. И — гусиное гоготание Варламова. Бессильно смотрит Джулиан на Властителя. И его так же сейчас к стенке одним словом припечатают.
Нет у него больше любимого дядьки, его Гиши!
То, что говорит Будимиров, Джулиан слышит, но странная апатия притушила страх, он слушает почти равнодушно.
— Ты сейчас же вернёшься к своим прежним обязанностям и будешь жить, как жил раньше. Прямо выдавать никого не нужно, просто те, кто встретится с тобой радостно, будут изъяты из употребления. Вот и всё.
В это мгновение вошёл один из тех, кто волок дядьку на расстрел. Будимиров удивлённо смотрит на него, Теперь Джулиан кое-что понимает, взгляд означает: «Как посмел явиться без вызова?» Но молодой человек стоит и не собирается уходить.
— Ну? Что? — спрашивает Будимиров.
— Велел передать: Магдалина жива, — чётко разделяя слова, произносит молодой человек. — Не поблагодарит за твои… ваши милости!
Какое-то мгновение — тишина. Лицо Будимирова на глазах белеет и покрывается мелкими каплями пота.
— Вернуть Григория, — говорит Будимиров. Молодой человек продолжает стоять. — Что я приказал?
— Приговор приведён в исполнение, — разделяя слова, докладывает молодой человек.
И снова ничего не дрогнуло в лице Будимирова.
— Что ещё он велел передать?
— «Она стала, кем хотела стать».
Будимиров вскочил, вплотную подошёл к молодому человеку, едва слышно спросил:
— Ещё что?! Где она?
— «Так и должно было произойти. Я, дурак, не расчухал, снова попался: поверил в добро!»
— Что должно было произойти? — равнодушно спросил Будимиров и тут же задал другой вопрос: — Ещё говорил о Магдалине?
— Нет.
Будимиров вернулся к столу, нажал кнопку. Тут же по обе стороны молодого человека встали двое.
— Он свободен, — холодно сказал Будимиров. — Расстрелять.
Мага жива! Его Мага жива.
Как же он не расспросил дядьку?
Зачем? Разве у него будет возможность встретиться с Магой? Не сейчас, позже… но его ждёт смерть.
Хоть на минуту встретиться с Магой. Её сила…
Не смей думать о Маге, — приказывает себе Джулиан.
Долго стоит тишина. Глаза Будимирова недобро сощурены, щёки обвисли.
— Тебе будет дано единственное задание, — наконец говорит он. — В компоненты эликсира входят мозг талантливого и сердце доброго человека. Потому эликсир и делает нас мудрыми и жизнеспособными. Никакая химия не способна полностью поменять состав уставшей, отравленной, вялой крови, обновить, омолодить человека, улучшить все наши функции. Вот для чего нам нужны самые совершенные люди страны! Тебе плохо? — Властитель не сказал «воды!», но вода с растворённым в ней лекарством была поднесена ко рту Джулиана услужливыми руками. — Какие нежные эти поэты! Как чутко воспринимают жизнь! Дела-то на десять минут! И ради десяти минут…
Когда вернулось сознание, Джулиан услышал:
— Враги — угроза не только для меня лично, но и для тебя, если ты останешься здесь. Нельзя их щадить. Один из главных врагов — твой брат. Удивляюсь, почему он по-хорошему не обратился ко мне, я бы всё устроил ему в лучшем виде, работник он добросовестный. — Будимиров сокрушённо причмокнул. — Эх, поздно я узнал о его графстве, когда он уже запятнал себя! За те месяцы, что ты здесь, он совершил несколько преступлений против страны: раскрыл и уничтожил наши важные объекты, устроил саботаж некоторых наших распоряжений. Мы придерживали наказание только потому, что это твой брат. Без тебя, не узнав о твоей судьбе, исчезнуть он не может. Тебе мы поручим привести приговор в исполнение. — Будимиров захихикал. — Очень интересно посмотреть, как один графский сын убьёт другого графского сына! Убьёшь своего брата и принесёшь нам его мозг и сердце. Тебе помогут, не бойся. Твоё дело — убить. Тебе опять плохо?!