Он понадеялся, что в храме.
Когда он появился там, на него уставились две пары одинаково круглых глаз. И он ответил им взаимностью. И, развернувшись, смело покинул святилище.
Мамбо и Леонардо обменялись взглядами. Спятил? Вроде того.
Но он вернулся через полминуты с огромным разделочным ножом, который нашел на кухне. От спасателя в его облике не было ничего. Он походил на душегуба в заключительном акте, где приносит в жертву своей ненормальности двух влюбленных, привязанных им к столбу. Даже когда он занес нож над веревкой, врезавшейся в кожу жрицы, со стороны казалось, он намерен отрубить ей руку.
Они успели отъехать на пятьдесят километров и сменить машину. Дорога лежала через городок, который отличался от Фумбана тем, что центр его тонул во мраке. Катала выругался, когда фары «Шевроле» вырвали из сумерек вечерней улицы четверку чернокожих полицейских. Хотя на его взгляд такого не могло случиться в принципе.
– Я слышал, что ниггеры в темноте ни хрена не видят. Особенно когда напьются по-черному.
Он, повинуясь жесту полицейского, прижался к обочине. Заглушив двигатель и воткнув первую передачу, машинально потянулся к дверце. Снова выругавшись, остался на месте, поглядывая в зеркальце заднего обзора. Несколько секунд, и высоченный негр в пропотевшей форме заглянул в машину. Его лицо оказалось на расстоянии ладони от лица Живнова, зажмурившегося от яркого света фонарика.
– Хай! – приветствовал он полицейского, растянув губы в фальшивой улыбке.
– Угу, – промычал чернокожий громила.
– Угу по-камерунски значит – привет, предъяви права, мудила, и выйди из машины, – перевел Катала. – Еще не родился такой мент, которому я бы не засрал мозги. Только начни с ними сюсюкать, они сразу сообразят: «Оба-на! Вот и бишкекская лохиня». И начинают разводить на бабки.
– Полегче, – слегка осадил его Нико.
– Бумаги, пожалуйста, – пробасил полицейский, продолжая светить Катале прямо в лицо. Тот сунул руку в нагрудный карман рубашки, бросая быстрый взгляд вперед и вправо. Машину взяли в кольцо четверо вооруженных автоматами полицейских. Они одинаково, как-то синхронно вспотели. Мокрые пятна чернели на рубашках в районе подмышек и груди.
Катала передал старшему наряда водительские права и договор на аренду автомобиля.
– Мы русские.
– А, Россия! – довольно осклабился негр. – Тогда примите мои поздравления: вы нарушили права. Здесь секретная зона. Сюда без специальных пропусков въезжать запрещается.
– Мы не знали, что здесь секретная зона.
– Вам необязательно знать, об этом знаю я.
– Вот так, да? – завелся Катала. – Здесь нет ни одной таблички с надписью «Секретная зона». Может, я слепой и вы покажете мне знак с надписью «Секретная зона»? Или покажите документ – papers, understood? И чтобы в нем было прописано: «Секретная зона! Пересекать секретную зону запрещено!»
Чернокожий нечасто встречал напор от иностранцев. Он набросил маску смущения и потер пальцы, давая понять этим жестом, что он хочет денег. Дальше пробурчал что-то о плохом заработке.
– Вымогатель хренов.
– Что вы сказали?
Каталин вышел из машины и поманил полицейского в сторонку. Вынув из кармана несколько десяток, протянул ему две. Тот улыбнулся, покачал головой и жестом руки указал на автоматчиков. Катала добавил еще две банкноты.
– Мерси, – поблагодарил чернокожий, пряча деньги в карман. – Нам тоже мало платят. – И снизошел до рекомендаций: – Вы ведь белый человек?
– Это смотря с кем сравнивать. – Катала смотрел на негра более чем выразительно.
– Белому человеку, как и везде в черной Африке, нужно соблюдать осторожность. Не разгуливайте по темным улицам ночью. Особенно, если вы пьяны. Счастливого пути. – Он приложил руку к мокрому берету. – Кстати, вы в какую сторону направляетесь?
– В сторону цивилизации, – ушел от ответа Катала, занимая место за рулем «Шевроле».
Руки Мамбо безжизненно висели вдоль туловища. Заботливый прихожанин налил в таз воды и начал массажировать руки жрицы. Он разогревал, возвращал в них кровообращение.
Взгляд у Мамбо пустой. Переживания истощили ее. Еще и потому, что она предрекала страданья многим – и редко ошибалась, и вот ошиблась по отношению к себе.
Внутри тем не менее разгорался огонек мести. Еще не представляя, где она найдет людей, нанесших ей смертельную обиду, нанесших незаживающую рану, она видела себя во дворце фона. Она уверена в себе, и слова ее звучат убедительно. Только верит ли ей старый паралитик? А что еще ему остается? Он-то может сидеть сложа руки, но не позволит этого своим нукерам, как говорят на Востоке.
Она снова предвидела будущее. Сегодня особенно четко. Она не могла ошибиться. И никто, даже недалекий Леонардо, не допустил бы неточности.
«Найди и убей их!»
И это все, что сказал ей фон, терпеливо выслушав ее до конца.
Мамбо не сомневалась. Она найдет их. И убьет. Найдет первой. Где? Важно, очень важно узнать, какое направление возьмет полиция, и идти в другую сторону.
К утру следующего дня она располагала точными сведениями. Полиция еще накануне вечером выставила усиленные посты в направлениях «двух столиц». И Мамбо, указав рукой на север, сказала Леонардо:
– Они не дураки. Они хотят улизнуть из Нджамены. Они выбрали долгий и опасный путь.
– Они опережают нас на сутки, – ответил Леонардо, опираясь на ствол охотничьего карабина и тоже глядя в северном направлении, туда, откуда явились похитители.
– Где-нибудь да они застрянут. – Она четко представила себе не дороги, а направления. На отдельных участках дорог попросту не существовало, и всякий, кто рискнет преодолеть несколько километров по незнакомой африканской местности, рискует остаться там навсегда. – Мы догоним их.
– Есть еще железная дорога, – напомнил Леонардо. «Железка» практически одна и связывает она Дуалу с севером страны. Протяженность путей тысяча километров.
– Поездом они не поедут, – ответила Мамбо, думая о главном транспорте в Камеруне – пассажирский поезд «Северная газель», курсирующий по маршруту Дуала – Нгуандере. – Очень заметно.
Она ненадолго задумалась.
– С чужаками путешествует кто-то из местных.
– Почему ты так решила?
Жрица провела ладонью по своему лицу и выразительно округлила глаза:
– Потому что девочка черная.
В рассуждениях Мамбо Леонардо нашел много резона. Может быть, потому, что ход ее мыслей был очень прост.
– Ты готов? – спросила она.
– Заедем по пути ко мне домой, – ответил Лео. – Я возьму другую винтовку. «Коробочную».
– Какую?
– В смысле «подарочную». Мне ее подарил один белый. Отблагодарил за услугу: я показал ему, где много-много дичи. У него патроны кончились, а дичь, казалось, все прибывала.