Она перелистала другие стопки.
– «Парни и тролли»? «Пупсторонняя история»? «Отвороженные»? «Семь гномов для семерых гномов»? Что все это такое, Уолтер?
Присев на табуретку, она стукнула на пробу по паре клавиш. Всякий раз ответом был звучный скрип. В нижней части фисгармонии были две большие педали. Нажимаешь на них, они задействуют мехи, и эти поношенные клавиши рождают на свет нечто, имеющее к органной музыке такое же отношение, какое слово «дрянь» имеет к ругательствам.
Так, значит, именно здесь Уол… именно здесь и скрывался Призрак, подумала нянюшка, прямо под сценой, окруженный отслужившими свое декорациями старых представлений; здесь, под огромным помещением без окон, в котором вечер за вечером эхо от музыки, песен и безудержных эмоций никогда не стихало окончательно, но оставалось внутри, в этих стенах. Призрак тут работал, и ум его был открыт, как колодец, и наполнялся оперой. Опера входила в его уши, а сознание, переработав ее, выдавало нечто свое.
Нянюшка понажимала на педали. Ссохшиеся пазы с шипением выпускали воздух. Она попробовала извлечь несколько нот. Результат получился пронзительный. Но ведь иной раз, подумалось ей, старая ложь – это и в самом деле новая правда, а размер действительно не имеет значения. Важно то, что в конце концов получается…
Уолтер наблюдал за ней, ожидая реакции.
Она взяла еще одну кипу листков. Посмотрела на первую страницу. Но Уолтер, перегнувшись через плечо нянюшки, выхватил партитуру у нее из рук.
– Эта еще не закончена госпожа Ягг!
Опера все еще гудела. Половина зрителей вышла наружу, а вторая половина предпочитала отираться внутри, на случай дальнейшего развития событий. Оркестранты толпились в своей яме, готовясь требовать Премиальные За Игру Под Страхом Призрака. Занавес опустили. Кое-кто из хора оставался на сцене; другие отбыли, чтобы принять участие в погоне. Царила наэлектризованная атмосфера, характерная для моментов, когда нормальное течение цивилизованной жизни нарушается коротким замыканием.
Агнессу кидало от одного слуха к другому. Призрака изловили, и им оказался Уолтер Плюм. Призрака поймал сам Уолтер Плюм. Призраку удалось скрыться. Призрак мертв.
Повсюду вспыхивали споры.
– А я все равно не могу поверить, что это был Уолтер! Да вы подумайте сами… Уолтер?
– А что будет с шоу? Нельзя ж его вот так взять и остановить. Мы никогда не останавливаем шоу, даже если кто-то умирает…
– О, когда кто-то умирал, мы все-таки прерывались…
– Ну да, но ровно на то, чтобы убрать тело со сцены!
Агнесса зашла за кулисы и чуть не споткнулась обо что-то.
– Прошу прощения, – автоматически произнесла она.
– Это всего лишь моя нога, – ответил голос матушки Ветровоск. – Ну и как тебе жизнь в большом городе, Агнесса Нитт?
Агнесса повернулась.
– О… привет, матушка… – промямлила она. – И здесь я не Агнесса, спасибо, что поинтересовалась, – добавила она несколько более вызывающе.
– Хорошая работа – быть чьим-то голосом?
– Я делаю то, что хочу делать, – ответила Агнесса и гордо расправилась во всю ширь. – Вам, ведьмам, меня не остановить!
– Но ты как будто стоишь в сторонке, – спокойно ответила нянюшка. – Пытаешься стать частью, а потом вдруг оказывается, что ты опять смотришь на себя глазами других людей. Так никому и не веришь, да? И всякие мыслишки мучают?
– Замолчи!
– Ага. Так я и думала.
– Во всяком случае, в мои намерения не входит стать ведьмой, благодарю покорно!
– Ты вот кипятишься, а сама понимаешь: тебе ведь от этого не убежать. Ты станешь ведьмой только потому, что ты уже ведьма. А если ты сейчас отвернешься от него, то и не знаю, что станется с Уолтером Плюмом.
– Так он жив?
– Живехонек.
Некоторое время Агнесса молчала.
– Я знала, что он Призрак, – наконец призналась она. – Но потом мне доказали, что я ошибалась.
– О, – ответила матушка. – И ты поверила собственным глазам? Это в опере-то?
– Один из подсобных рабочих только что сказал мне, что Призрака загнали на крышу, а потом прогнали по всем улицам и забили до смерти!
– Ну, – хмыкнула матушка, – если ты еще будешь верить всему, что слышишь, ты так вообще никуда не придешь. А что ты знаешь?
– В каком смысле, что я знаю?
– Брось со мной эти свои штучки, девочка! Увидев выражение лица матушки, Агнесса поняла, что настала пора немножко сдать назад.
– Я знаю, что он Призрак, – ответила она.
– Правильно.
– Но умом я понимаю, что это не так.
– И?
– И я знаю… то есть абсолютно уверена, что он никому ничего плохого не сделал.
– Хорошо. Прекрасненько. Уолтер, может, и не отличит правую ногу от левой, но уж отличить добро от зла он сумеет. – Матушка потерла руки. – Ну, вот мы и разобрались.
– Что? Но мы ведь так ничего и не узнали!
– Как это не узнали? Все постепенно. Нам теперь известно, что Уолтер никого не убивал. Осталось лишь выяснить, чьих это рук дело. Легче легкого.
– А где Уолтер сейчас?
– Нянюшка куда-то его увела.
– Она одна?
– Я же сказала тебе, с ней Уолтер.
– Я к тому… он все-таки немного со странностями.
– Его странности совершенно безвредны.
Агнесса вздохнула и хотела было заявить, что все это не ее проблемы. Но поняла, что сопротивляться бесполезно. Знание уже вторглось в ее душу и довольно потирало там лапки. Теперь это и ее проблема тоже.
– Ну хорошо, – сдалась она. – Я помогу чем смогу, потому что я здесь. Но потом… все! Потом вы оставите меня в покое. Обещаешь?
– Конечно.
– Ну… тогда… – Агнесса осеклась. – О нет! – воскликнула она. – Меня опять обвели вокруг пальца. Я тебе не верю.
– Не веришь? – переспросила матушка. – То есть ты мне не доверяешь?
– Именно. Не доверяю. Ты извернешься и найдешь какую-нибудь лазейку.
– Я никогда не прибегала к подобным трюкам, – ответила матушка. – Это нянюшка Ягг считает, что нам нужна третья ведьма. Ну а у меня и так хлопот полон рот. Не хватало еще, чтобы вокруг ошивалась какая-нибудь девица, считающая, что ей очень идет черный цвет.
Наступила долгая пауза.
– И на это я тоже не поймаюсь, – наконец произнесла Агнесса. – Это то же самое, как если бы ты сказала, что я слишком глупа, чтобы быть ведьмой, а я бы начала убеждать тебя, что и вовсе я не глупа, и в конце ты бы опять победила. Уж лучше я буду чьим-то голосом, чем старой ведьмой, у которой совсем нет друзей и которой все боятся. Хотя что ее бояться-то? Она всего-навсего чуточку умнее других, а ее ведьмовство – сплошное надувательство!