Book.

– Ладно, префект Фурий, ваша взяла. Развяжите ему руки.

Марк и Руфий распутали ремень, стягивавший запястья Фурия, и тут же прижали его руки с обеих сторон, распластав на каменном полу. Юлий мощными руками обхватил щиколотки бывшего префекта, чтобы тот не лягался. Не чувствуя на шее тяжелого сапога, Фурий удивленно обернулся.

– В чем дело? Освободите меня, не то я буду…

Он замолчал на полуслове. Марто присел на корточки у его головы и показал ему надпиленный рог.

– Этот рог принадлежал моему отцу, а еще раньше – его отцу. Мне не хотелось его портить ради подонка, но ты не оставил мне выбора. Человек, который нападает на женщин своего народа, не заслуживает ни жизни, ни достойной смерти. И поэтому…

Он поднял с пола обрывки одежд, сорванных Фурием с беззащитной женщины, скомкал ткань, снова стукнул пленника по уху и ловко запихнул кляп в разинутый рот.

– Постарайся извлечь из этого максимум удовольствия. Это последнее в твоей жизни прикосновение к женщине.

Потом он присоединился к Юлию и крепко обхватил щиколотку пленника. Мужчины кивнули друг и развели ноги Фурия в стороны, выставив на всеобщее обозрение гениталии и сморщенный анус. Почти в ту же секунду бритт вставил обрезанный конец рога в задний проход бывшего префекта, не обращая внимания на его приглушенные протесты.

– Держи его.

Юлий снова схватил Фурия за обе ноги, а Марто подобрал с полу остатки разорванной туники Фелиции и, обмотав ими руку, взял из углей жаровни кочергу. Осмотрев критическим взглядом раскаленный металл, он еще раз сунул ее в огонь, помешав предварительно угли.

– Ну что ж, римлянин, у нас, похоже, образовалась пара свободных минут до твоей смерти, так что я расскажу тебе одну историю.

Фурий изумленно вытаращил глаза, отказываясь верить в происходящее.

– Вероятно, ты ее уже слышал. Она стара, как горы, но это еще не повод, чтобы не рассказать ее снова. Давным-давно, как говорила мне моя бабушка, жила на свете змея, которой нравилось убивать других тварей, особенно тех, кого она не могла съесть. Лесные звери ненавидели и боялись змею, поскольку она убивала только для того, чтобы насладиться агонией жертвы. Однажды жарким летним днем в чаще разгорелся пожар, и пламя быстро перекидывалось с дерева на дерево. Змея испугалась, что сгорит заживо. Казалось, что спасения ждать неоткуда, но тут на поляну выскочил лис – умный и хитрый зверь, который легко мог обогнать пламя лесного пожара. Змея окликнула лиса и стала умолять его вынести ее из огня. Лис, конечно, не согласился, зная о дурной славе змеи. Он боялся, что, согласившись, подпишет себе смертный приговор. У змеи был один убедительный довод. «Если я тебя укушу, – сказала она, – я упаду с твоей спины и сгорю заживо. Зачем же мне поступать так глупо?» И тогда лис согласился вынести змею из огня в обмен на ее благосклонность в будущем. Разумеется, на середине пути через лес, где деревья росли густо и уже занимались пламенем, змея внезапно вонзила клыки лису в шею. Лис повалился на землю в смертельных судорогах, и перед его затухающими глазами возникли предки, зовущие его к себе. Когда огонь охватил деревья, лис из последних сил приподнял голову и задал испуганной змее один-единственный вопрос: «Зачем ты убила меня, если теперь тебе не спастись?» Змея соскользнула с его спины в пламя и со стыдом прошипела ответ, в правдивости которого не приходится сомневаться. Ты догадываешься, что она сказала?

Марто сделал паузу, словно бы ожидал ответа от римлянина, лежавшего с кляпом во рту. Фурий посмотрел на него с ненавистью.

– Нет? Ее ответ был прост: «Я не смогла удержаться. Это у меня в крови». Ты, конечно, сообразил, зачем я рассказал тебе эту историю. Вдобавок теперь кочерга достаточно раскалилась. И хотя я наблюдаю за тобой совсем недолго, я уже успел заметить, что тебе, как и змее, нравится смотреть на смерть и мучения. Ты опасен для всех, кто тебя окружает, и останешься таким до конца своей жизни. Может, кому-то и интересно знать, как ты докатился до подобной низости, но я человек практического склада. Я хочу покончить с тем жалким существованием, которое ты называешь жизнью, чтобы ты не погубил множество других людей. У меня уже готово средство, которое позволит отправить тебя в царство Гадеса и при этом не попасть в расставленные тобою капканы.

Марто помахал раскаленной кочергой перед лицом пленника. Лоб Фурия покрылся испариной. Принц вотадинов направился к рогу, торчавшему между ног пленника.

– Держите крепче, он будет вырываться, как медведь.

Он просунул кочергу в широкий конец рога и изо всех сил втолкнул ее глубоко в тело лежащего на полу человека. Горячий металл разрывал внутренности Фурия, и, если бы не кляп, отчаянные вопли разбудили бы весь лагерь. Пленник дергался и извивался, несмотря на усилия четверых мужчин удержать его на месте. Наконец, содрогнувшись в последний раз, он замер. Глаза его остекленели. Марто вытащил кочергу, наполнив воздух запахом горелой плоти, и снова сунул ее в огонь, чтобы отчистить от свисавших с нее остатков кишок. Потом Марто швырнул в угли надпиленный рог. Юлий, внимательно осмотрев лежавшее перед ним тело, изумленно покачал головой.

– Идеальное убийство. На теле жертвы не осталось никаких признаков насильственной смерти. Давайте оденем его, братья.

Трибун Лициний, поднятый с постели почти сразу после того, как он с облегчением прилег вздремнуть на несколько часов перед походом, взглянул на тело Фурия, лежащее на столе в сапогах и тунике, а затем позвал за лекарем.

– Итак, милая Фелиция, что ты скажешь? Мне придется докладывать об этом своему начальству, поэтому хотелось бы заранее прояснить все детали, чтобы ни у кого не осталось вопросов.

Если он и заметил витавшее в воздухе напряжение, то предпочел не обращать на это внимания и ждал, что скажет Фелиция.

– Он пришел проведать своих раненых. Мы разговаривали с ним у меня в кабинете, потом он внезапно схватился за грудь, вскрикнул от боли и потерял сознание. Я не смогла нащупать пульс и позвала на помощь офицеров.

– И вы все это видели?

Юлий ответил за всех троих.

– Не совсем, трибун. Мы пришли проведать нашего брата-офицера и вдруг услышали стук падающего тела, а потом – крики о помощи.

– Вы знали, что Фурия освободили от командования?

– Да, господин, наш примипил рассказал нам об этом. Мы подумали, что префект осознал свои ошибки и пришел навестить раненых.

– Хм. И что, на его теле не осталось никаких следов?

Фелиция посмотрела ему в глаза.

– Нет, я ничего не обнаружила, трибун Лициний. На теле нет ни ран, ни кровоподтеков. Не желаешь сам в этом убедиться?

Лициний прищурился, нарочито втянул носом воздух и окинул проницательным взглядом открытые, несмотря на ночную прохладу, окна.