– Хорошо, пусть это останется твоим секретом, Вудчерч. Ты поделишься со мной новостями, которые узнаешь от него?

– Поделюсь. Максимум через месяц. Если мне не удастся встретиться с ним в течение этого времени, значит, он не хочет со мной встречаться, и тогда нам придется рассчитывать только на самих себя.

Барон Стрэйндж неуверенно кивнул. Он не питал ни малейшей симпатии к Томасу Вудчерчу. Каждый раз, когда упоминался его титул, у того на лице появлялась странная усмешка, и это страшно раздражало барона. И все же он знал Томаса как человека слова.

– Я тоже отправлю кое-кому письма, – сказал барон. – И все, у кого есть друзья в армии, должны сделать то же самое. Через месяц мы снова соберемся здесь и тогда выясним, каково наше положение.

Томас почувствовал, как его кто-то хлопнул сзади по плечу, и, обернувшись, увидел Бернара, одного из тех немногих, кого он мог бы назвать друзьями.

– Ты не присоединишься к нам, приятель? После всех этих разговоров меня мучит жажда.

Томас криво усмехнулся. Он любил старого вояку, хотя и рисковал в очередной раз выслушать историю о битве при Азенкуре после нескольких пинт пива. С бо́льшим удовольствием Томас прогулялся бы, преодолев восемь миль, отделявших его дом от города, но он не спешил отказываться от приглашения. Большинство участников собрания собирались промочить горло, прежде чем разойтись. Томас знал, что ему может понадобиться их помощь еще до конца года или следующей весной. Отнюдь не мешало послушать, что они скажут.

– Пойдем, Берн, – сказал он.

Старик улыбнулся беззубым ртом и подмигнул ему.

– Вот и славно. Эти парни нуждаются в вожаке, а Стрэйндж, как по мне, не годится для этой роли. Титул не дает ему на это права, хотя некоторые считают иначе. Нет, парень. Им нужен лучник, чувствующий землю. Пойдем выпьем по пинте, и я расскажу тебе, что думаю по этому поводу.

Томас и Бернард смешались с группой людей, направлявшихся на постоялый двор. Он молил бога, чтобы ему удалось быстро разыскать Дерри Брюера, – и чтобы тот дал ответы на вопросы своего старого друга.

Глава 10

Дерри Брюер сидел в кромешной тьме и ждал, размышляя, не ловушка ли это. Он понимал, что его движение может заметить только сова, но все равно не решался смахнуть с лица воду. Хотя у него все расплывалось в глазах, он сохранял абсолютную неподвижность, лишь изредка мигая, в то время как из разверзшихся небес на него, словно из ведра, лил дождь. На нем был темный плащ на вощеной подкладке, который, тем не менее, пропускал воду, и по его телу текли холодные ручейки. Он находился здесь уже несколько часов, и боль в спине и коленях усиливалась с каждой минутой.

До того как над головой нависли грозовые тучи и по листьям застучали первые капли, сквозь облака пробивался бледно-серебристый лунный свет. Он видел аккуратно возделанные поля, простиравшиеся во все стороны от фермерского дома. На первый взгляд дом выглядел вполне обычно, но кусты вокруг него были посажены настолько плотно, что единственным свободным пространством оставалась ведущая к дверям дорожка, которую два лучника могли бы с успехом оборонять от целой армии. Дерри улыбнулся, вспоминая другие времена и другие места. Его взгляд натолкнулся на отдельно стоявшую поленницу дров. Она была расположена идеально для того, чтобы служить баррикадой и затем обеспечить отход в главный дом. Томас Вудчерч был весьма основательным и предусмотрительным человеком, как и сам Дерри. Основательность и предусмотрительность не раз спасали им жизнь.

Дождь ослабел, но ветер все еще стонал в ветвях деревьев, срывая и кружа листья. В окнах коттеджа метались тени, и он, дрожа всем телом от холода, пытался определить количество присутствовавших там людей.

Неожиданно Дерри испытал чувство дурноты, и у него судорожно сжался желудок. Он ничего не слышал, ничего не видел, но внезапно понял, что находится в единственном месте, откуда открывался хороший вид на переднюю дверь и основные помещения коттеджа. Сердце гулко забилось в груди, и ему подумалось: интересно, сможет ли он бежать после нескольких часов, проведенных в скрюченном положении. Его ладонь легла на гладкую, из оленьего рога, рукоятку тесака, висевшего на поясе. Он знал, что в такую дождливую и ветреную погоду никто не может услышать его замедленного дыхания. Гордость побудила его возвысить голос до нормального тона. Он полагался на свою интуицию.

– Сколько же времени ты будешь ждать здесь вместе со мной? – громко произнес Дерри. Он был уверен, что угадал правильно, но тем не менее едва не подпрыгнул, когда сзади кто-то негромко выругался, а затем рассмеялся. Дерри напрягся, соображая, что ему следует сделать: бежать или повернуться и броситься на находившегося сзади человека.

– Я думал то же самое, Дерри, – сказал Томас. – Здесь чертовски холодно, а в доме еда и эль. Если ты уже закончил свои игры, почему бы тебе не зайти внутрь?

Дерри выругался про себя.

– Во Франции есть несколько человек, которые очень хотели бы знать, где я нахожусь сегодня вечером. – Он медленно поднялся, превозмогая боль в коленях и бедрах. – Мне нужно было удостовериться в том, что ты не один из них.

– Если бы я это сделал, в тебе сейчас торчала бы стрела, – возразил Томас. – А мне нужно было удостовериться в том, что ты один, по той же причине. У меня тоже есть враги, Дерри.

– У добрых людей, таких, как мы, всегда есть враги, – отозвался Дерри, медленно повернувшись. Хотя он знал, где стоит Томас, различить его в темноте было чрезвычайно трудно.

– Я не добрый человек, Брюер. Как и ты, насколько мне известно. Пойдем, преломим хлеб. Я расскажу тебе, что меня интересует.

Под ногами Томаса захрустели листья. Он подошел к Дерри и хлопнул его по плечу, после чего они направились к дому.

– Как ты догадался, что я там? – спросил Томас, повернув голову.

– Я вспомнил, что ты любишь охоту, – ответил Дерри, следовавший за ним. – Как тебе удалось подобраться так близко?

Он услышал, как его старый друг усмехнулся в темноте.

– Ты же сам сказал, что я люблю охоту, Дерри. Олени или люди, это одно и то же.

– Нет, в самом деле, как у тебя это получилось?

Они пересекли двор, миновав поленницу дров, и приблизились к дому.

– Я использовал ветер в качестве прикрытия, но не только это. Если у тебя есть двадцать свободных лет, я тебя научу.

Только теперь, когда они подошли к двери, Дерри смог рассмотреть лицо друга в свете горевшей за окном лампы. Тем временем Томас свистнул в темноту двора.

– Там кто-то еще? – спросил Дерри.

– Мой сын Рован. – Томас улыбнулся, увидев раздражение на лице Дерри. – Это моя земля, Дерри, – и его. Ты не сможешь здесь подкрасться ко мне незаметно.

– В таком случае ты, должно быть, мало спишь, – пробормотал Дерри.