Четвертый гном выждал, пока другие скроются из виду, и бочком приблизился к столу. Шелли била нервная дрожь.
— Попробуй только сказать что-нибудь про мои ноги! — сжимая кулаки, рявкнула она.
— Э… — Гном воровато оглянулся и наклонился над столом. — Э… а это… губная помада?
— Да! И что с того?
— Э… — Гном еще ниже склонился над столом, опять оглянулся и, заговорщицки понизив голос, спросил: — Э-э… дашь попробовать?
Ангва и Моркоу шли сквозь туман в полной тишине, лишь изредка нарушаемой резкими и короткими указаниями Ангвы.
Потом Ангва остановилась. До этого момента запах Дорфла (он же — застарелый запах мяса и коровьего навоза) шел четко в направлении района скотобоен.
— Тут он свернул в переулок, — сказала она. — Который уводит совсем в другую сторону. И… ускорил шаг… много людей и… СОСИСОК?
Моркоу побежал. Толпа людей и запах сосисок могли означать только одно: разыгрывалось очередное представление из уличной жизни Анк-Морпорка.
Дальше по улице виднелась толпа. Очевидно, люди собрались там некоторое время назад, поскольку в задних рядах маячила знакомая фигурка с лотком, периодически подпрыгивающая в попытках разглядеть, что же происходит там, в самом центре.
— Что случилось, господин Достабль? — спросил Моркоу.
— А, капитан, привет. Тут голема поймали.
— Кто поймал?
— Какие-то парни. Только что принесли молоты.
Перед Моркоу стояла плотная стена из человеческих тел. Он сложил вместе руки, просунул их между двумя телами, развел в стороны. Недовольно ворча и сопротивляясь, толпа расступалась перед ним, как морская пучина — перед опытным пророком.
Дорфл переминался с ноги на ногу на берегу в самом конце проулка. Трое мужчин с молотами периодически делали выпады в его сторону — точь-в-точь псы, загнавшие медведя: никто не хотел наносить первый удар, понимая, что отдача последует незамедлительно.
Голем отступал, прикрываясь своей дощечкой, на которой было написано:
Я СТОЮ 530 ДОЛЛАРОВ.
— Деньги? — хмыкнул один из нападающих. — Это все, о чем вы, големы, думаете!
И ловким выпадом разбил дощечку.
Затем напряг мышцы, вновь вскидывая свое грозное оружие, но чуть не перекувырнулся через голову, поскольку молот словно бы в чем-то застрял.
— Деньги — это все, о чем ты можешь думать, когда все, что у тебя есть, это цена, — холодно констатировал Моркоу, вырывая из рук забияки молот. — Итак, мой друг, что тут происходит?
— Тебе нас не остановить! — пробурчал человек. — Всем известно, они не живые!
— Но я могу арестовать тебя за преднамеренное нанесение ущерба чужой собственности, — сказал Моркоу.
— Один из этих истуканов убил старого священника!
— Что-что? — поднял брови Моркоу. — Но голем не живое существо, как ты сам только что утверждал. Это неодушевленная вещь, как тот же меч. — Он со зловещим шорохом вытащил из ножен клинок. — Если тебя проткнут мечом, кого ты обвинишь в своем убийстве?
Глаза забияки сошлись к переносице в попытке сфокусироваться на мече.
Ангва неверяще покачала головой. Моркоу постоянно преподносит сюрпризы. Дело в том, что он вовсе не пытался никого ЗАПУГАТЬ. О нет, меч он использовал исключительно… в качестве наглядного пособия. Не более. Он бы очень удивился, если бы ему сказали, что эту его демонстрацию кто-то воспринял иначе.
«Не всякий ум может состязаться с подобной простотой», — невольно подумалось Ангве.
Нападавший сглотнул.
— Я, кажется, ПОНИМАЮ, — сказал он.
— Да, но… им ведь нельзя доверять! — выкрикнул один из нападавших. — Они ходят туда-сюда, молчат все время. А вдруг они что замышляют?
Он пнул Дорфла. Голем покачнулся.
— Вообще-то, — громко объявил Моркоу, — я как раз разбираюсь с этим делом. А пока вынужден попросить вас разойтись…
Третий из нападавших был новеньким в городе и не собирался так легко отступаться от задуманного, пусть даже на пути его стоял какой-то там капитан Городской Стражи…
Он вызывающе поднял молот и уже открыл было рот, чтобы ответить нечто вроде: «Ага, как же», но вдруг запнулся, ибо ушей его достигло некое рычание. Оно было довольно низким и мягким, но в нем присутствовали сложные гармоники, которые мигом проникали в ваш позвоночник, достигали прячущегося там маленького нервного узелочка и нажимали древнюю кнопку под названием «Первобытный Ужас».
Забияка медленно повернулся. Весьма привлекательная девушка-стражник, стоящая позади, наградила его широкой, дружелюбной улыбкой. То есть уголки ее рта приподнялись вверх и обнажили все ее зубы.
Он уронил молот себе на ногу.
— Вот и славно, — кивнул Моркоу. — Я всегда говорил: добрым словом и улыбкой можно решить все проблемы.
Толпа дружно воззрилась на него с тем же самым выражением на лицах, с которым люди, как правило, смотрели на Моркоу. Оно рождалось благодаря абсолютно невероятному предположению, что человек этот искренне верит в то, о чем говорит. От столь утонченного издевательства даже дыхание перехватывало.
Затем зеваки попятились и начали торопливо расходиться.
Моркоу же повернулся к голему, который, встав на колени, пытался сложить вместе осколки своей дощечки.
— Пойдем, господин Дорфл, — сказал он. — Остаток пути мы проделаем вместе.
— Да ты с ума сошел! — воскликнул господин Крюк и попытался захлопнуть дверь. — Думаешь, я приму этого истукана обратно?
— Данный голем — твоя собственность, — сообщил Моркоу. — Его хотели разбить.
— И пусть развлекались бы, — ответил мясник. — Ты что, не слышал, о чем говорит весь город? Я не собираюсь пускать его к себе под крышу!
Он опять попытался закрыть дверь, но нога Моркоу надежно блокировала ее.
— Тогда, боюсь, я буду вынужден предъявить тебе обвинение, — предупредил Моркоу. — А именно в преднамеренном загрязнении городской территории.
— Слушай, давай серьезно!
— Я всегда серьезен, — сказал Моркоу.
— Он всегда серьезен, — подтвердила Ангва. Крюк в бешенстве замахал руками.
— Пусть он убирается на все четыре стороны! Кыш, кыш, тебе говорят! Я не хочу, чтобы на моей бойне работал убийца! Можешь оставить его себе!
Моркоу схватил дверь и с силой распахнул ее. Крюк сделал шаг-другой назад.
— Господин Крюк, ты, кажется, пытаешься дать взятку офицеру Стражи?
— Нет, ты все-таки больной!
— Я абсолютно здоров, — сказал Моркоу.
— Он абсолютно здоров, — вздохнула Ангва.