Ланрезак принял решение, не посоветовавшись с главнокомандующим, и понимал, что тот не одобрит его. «Противник угрожает моему правому флангу на Маасе, — доносил он. — Оне занят, Живе — под угрозой, Намюр сдан». В силу сложившегося положения и «задержки 4-й армии» он отдал 5-й армии приказ отступить. С этим донесением умерли последние надежды Франции победить давнего врага в короткой войне. Последнее французское наступление провалилось. Жоффр действительно был недоволен, но не в ту ночь. В горькие часы туманной воскресной ночи 23 августа, когда рушился весь французский план, когда никто не знал, что же происходит в различных секторах, когда призрак Седана маячил не только перед Ланрезаком, но и перед другими, главный штаб ничего не отменил и не задавал вопросов об отступлении 5-й армии. Своим молчанием Жоффр санкционировал это решение, чего он не забыл и не простил.
Впоследствии в официальном сообщении о сражении при Шарлеруа заявлялось, что генерал Ланрезак «полагая, что противник угрожает ему справа, приказал отступить вместо того, чтобы контратаковать». Когда главному штабу потребовался козел отпущения, чтобы оправдаться в провале «Плана-17», всю вину возложили на командующего 5-й армии. Но в тот час, когда Ланрезак принимал свое решение, никто в главном штабе не говорил, будто тому только «казалось», что противник угрожал его правому флангу, как об этом утверждали после войны.
С самого раннего утра англичане, находившиеся на левом крае, завязали дуэль с армией фон Клука через шестидесятифутовый канал Моне. Августовское солнце, проглянувшее через туман и дождь, обещало жаркий день. Как и каждое воскресенье, звонили церковные колокола, и жители деревень шли к утренней мессе в своих воскресных одеждах. Канал, окруженный железнодорожными ветками и промышленными дворами, был грязным от копоти, распространяя запах сбрасываемых фабриками и заводами химических отходов. Среди небольших огородов, лужков и садов повсюду торчали похожие на остроконечные шапки ведьм серые пики терриконов, придавая пейзажу фантастический, необычный вид. Война казалась здесь неуместной.
Англичане заняли позиции по обеим сторонам Монса. II корпус под командованием генерала Смит-Дорриена растянулся на фронте в пятнадцать миль вдоль канала между Монсом и Конде и на выступе восточнее Монса, где канал, отходя на север, образует петлю шириной примерно в две мили и в полторы мили глубиной. I корпус генерала Хейга, находящийся справа от II корпуса, держал фронт по диагонали между Монсом и левым крылом армии Ланрезака. Кавалерийская дивизия под командованием генерала Алленби, которому в будущем суждено было взять Иерусалим, находилась в резерве. Напротив Хейга проходила разграничивающая линия между армиями Клука и Бюлова. Клук все время держался как можно западнее, и потому корпус Хейга не подвергся удару 23 августа в сражении, которое потом вошло в историю и в легенды под названием «битвы на Монсе».
Штаб сэра Джона Френча располагался в Ле-Като, в 30 милях южнее Монса. Свои пять дивизий Френч разместил на участке шириной в 25 миль, тогда как 13 дивизий Ланрезака занимали по фронту 50 миль. Вряд ли от него требовалась подобная плотность на столь глубокой позиции. Возможно, нерешительность и состояние духа продиктовали сэру Джону Френчу подобное решение. Встревоженный донесениями своей воздушной и кавалерийской разведки, неуверенный в соседе, недовольный изломанной линией фронта своих войск, которая давала противнику разнообразные возможности, Френч так же не хотел начинать наступление, как и Ланрезак.
В ночь перед сражением он собрал в Ле-Като старших штабных офицеров обоих корпусов и кавалерийской дивизии и сообщил им, что «из-за отступления французской 5-й армии» английское наступление не состоится. За исключением X корпуса, не соприкасавшегося с англичанами, 5-я армия еще не отступала, но Френчу нужно было свалить на кого-нибудь вину. Те же самые «товарищеские» чувства заставили генерала Ланрезака днем раньше выставить виновниками так и не начатого им наступления англичан, которые не появились на своей позиции. Поскольку тогда Ланрезак приказал своему корпусу удерживать позиции вдоль Самбры вместо наступления через реку, сэр Джон Френч отдал приказ удерживать канал. Несмотря на Генри Уилсона, все еще рассчитывавшего на великое наступление на север, которое вышвырнет немцев из Бельгии, командирам сообщили о возможности совершенно другого маневра. Поэтому-то генерал Смит-Дорриен приказал в 2:30 утра приготовить мосты через канал к взрыву. Это было разумной предосторожностью, не учитывавшейся французами и явившейся причиной ужасных французских потерь в августе 1914 года. За пять минут до начала боя Смит-Дорриен отдал еще один приказ, предписывавший дивизионным командирам уничтожить мосты по своему усмотрению «в том случае, если отступление будет необходимо».
В шесть часов утра, когда сэр Джон Френч отдал свои — или своего штаба — последние указания командирам корпусов, оценка сил противника, с которым им предстояло столкнуться, оставалась все той же: один или, самое большее, два корпуса и кавалерия. На самом же деле в этот момент у фон Клука было четыре корпуса и три кавалерийские дивизии, то есть 160 000 человек при 600 орудиях стояли против английских экспедиционных сил, насчитывавших 70 000 человек и 300 орудий. Из двух резервных корпусов Клука один находился на подходе, на расстоянии одного дня пути, а второй закрывал Антверпен.
В 9 часов утра первые германские пушки открыли огонь по позициям англичан. Первая атака была направлена против выступа, образуемого изгибом канала. Главной целью атаки был мост у Ними в самой северной точке выступа. Наступая в плотных боевых порядках, немцы представляли собой «наиболее удобную мишень» для английских стрелков, хорошо окопавшихся и отлично обученных. Англичане открыли такой частый и меткий огонь, что немцы приняли его за пулеметы. После того как несколько волн атакующих были отбиты, немцы подтянули подкрепления и опять предприняли новую атаку, но уже в разомкнутом строю. Получившие приказ «упорно сопротивляться» англичане продолжали вести огонь, несмотря на растущие потери. С 10:30 бой перекинулся на прямой участок канала, расположенный к западу, где немцы начали одну за другой вводить в сражение батареи сначала III, а затем и IV корпусов.
К 3 часам дня, после непрерывного шестичасового артиллерийского обстрела и атак пехоты, неся значительные потери, английские полки на выступе не могли больше противостоять нажиму противника. Взорвав мост в Ними, они отступили, рота за ротой, на подготовленную вторую линию обороны в двух-трех милях от первой. Сдача выступа поставила в затруднительное положение войска, удерживавшие прямой участок канала, и, получив приказ об отступлении, они тоже начали отходить примерно в 5 часов вечера. В Жемаппе, где изгиб переходит в прямую часть канала, и у Мариетта, в двух милях к западу, положение неожиданно осложнилось: было обнаружено, что мосты взорвать нельзя из-за отсутствия запалов. Бросок немцев через канал в самый разгар отхода мог превратить планомерное отступление в бегство и даже иметь результатом прорыв. Никакой Гораций не сумел бы защитить мост, но капитан корпуса королевских инженеров Райт бросился под мост у Мариетта и, цепляясь руками за фермы, попытался соединить запалы. В Жемаппе подобную попытку предприняли капрал и рядовой, работая под непрерывным огнем в течение полутора часов. Они сумели взорвать мост и были награждены крестом Виктории и медалью «За безупречную службу», однако капитану Райту, предпринявшему, несмотря на ранение, и вторую попытку, этого сделать не удалось. Он тоже получил крест Виктории, а три недели спустя был убит на Эне.