Джон Николаевич удивился:
— Дети! Вы почему на Дереве, а не на уроке?
— А мы это Дерево с днем рождения поздравляем.
Джон Николаевич хотел было тоже на Дерево залезть, подпрыгнул, но не дотянулся. Тогда он пошел в школу. И видит, Лизавета Андреевна стоит посреди пустого класса.
Джон Николаевич ей говорит:
— Не беспокойтесь, все в порядке, ваши дети на Дереве. Во-он там, во дворе.
Лизавета Андреевна сделала самые строгие глаза и пошла к Дереву. Тема и его друзья сверху увидели Лизавету Андреевну и думают: «Ну все. Караул». А она уже совсем близко! И тут Дерево протянуло свою черную ветку, погладило ее по голове и сказало:
— Это ты, Лизавета?
Она говорит:
— Да, Дерево, это я.
— Чего же ты так давно не приходила? — спросило Дерево. — Неужели ты забыла меня?
— Нет, нет, я тебя совсем не забыла, — ответила она. — Просто дел как-то много. Даже некогда на Дереве посидеть. Но я тебя помню, ты не думай. Ты все равно мое самое любимое Дерево.
— Я тебя тоже все время помню, — сказало Дерево. — Ты самая настоящая безобразница из всех безобразников. Ты так здорово кидалась шишками… Или каштанами?..
Лизавета Андреевна так ловко подпрыгнула, что сразу оказалась высоко на ветке старого Дерева и прислонилась к стволу. А ствол был такой широкий, что, даже если бы Лизавета Андреевна, Джон Николаевич и Тема, и Глаша взялись за руки, их рук все равно не хватило бы, чтобы обнять старое Дерево.
Дерево было так счастливо. Теперь у него был настоящий день рождения.
Однажды Тема и Мотя шли по улице и встретили ананас. Ананас быстро катился по дорожке. Тема и Мотя сели на корточки и поймали его. Ананас был не большой и не маленький.
— Видно, тут проезжала машина, полная ананасов, — догадался Тема. — И один ананас потерялся.
— Отнесем его к тебе домой, — решила Мотя.
Дома был Темин папа.
— Замечательный ананас! — обрадовался он. — Вот завтра к нам в гости придут Вася и его папа Андрей Владимирович, и мы все вместе его съедим. А пока положи-ка его в холодильник.
Они положили ананас в холодильник и сели играть в ЕСЛИМЫСЛИПОСЛЕ. (Отличная игра! Про нее — когда-нибудь в следующий раз.)
Вдруг послышался стук.
— Входите, входите, — сказал Темин папа. — У нас не заперто.
Но никто не вошел, а стук послышался снова.
— А! — догадался Тема. — Это, наверное, наш сосед наконец нарисовал портрет своей морской свинки и теперь вбивает гвоздик, чтобы повесить его на стену.
Застучали сильнее и чаще.
— Это, по-моему, в ванной, — сказала Мотя.
— Надо пойти посмотреть, — предложил Тема, и втроем они вышли в коридор.
Стучали совсем близко.
— Это в холодильнике! — прошептала Мотя, и глаза у нее стали круглые.
Темин папа подошел к холодильнику, прислушался и распахнул дверцу.
В холодильнике все было в порядке. Ананас лежал на нижней полке. Больше никто не стучал.
— Странно, — сказал Темин папа и закрыл дверцу.
И все снова сели играть.
Тут опять застучало. Все переглянулись.
Папа вскочил, подбежал к холодильнику и распахнул дверцу.
Стук прекратился. Ананас лежал на нижней полке. Рядом с ананасом натекла лужица молока. Это на верхней полке пакет перевернулся.
Папа вытащил пакет и оглядел со всех сторон.
— Удивительно, — сказал он, промокнул молоко тряпочкой и закрыл дверцу.
И все снова сели играть в ЕСЛИМЫСЛИПОСЛЕ.
И тут опять послышался стук.
Папа хлопнул себя по лбу.
— И как я сразу не сообразил! — воскликнул он. — Это же знаменитый ансамбль «Ого!» репетирует на чердаке!
— А молоко? — спросила Мотя шепотом.
Папа перестал смеяться и вскочил.
— Сидите в комнате, — велел он, а сам подкрался к холодильнику на цыпочках и храбро распахнул дверцу.
Пакет молока опять был перевернут.
Папа вытащил ананас и посмотрел на него очень внимательно.
А потом даже наклонился и прислушался.
— Видно, скоро гроза будет или погода меняется, — сказал он. — Что-то мне все мерещится. У меня, наверное, голова болит. Мне кажется, что ананас фыркает.
Тема и Мотя прибежали в коридор и стали прислушиваться, наклонившись над ананасом.
— Фыркает, — сказала Мотя.
— Еще как фырчит, — сказал Тема.
— Это он хочет, чтобы мы его поскорее съели, — объяснила Мотя. — Ему скучно там, в холодильнике.
— Точно! — согласился Тема.
И папа взял в руки длинный острый нож.
Ананас положили на стол.
— Я не ананас! — закричал вдруг ананас. — Я ежик!
И прямо тут же на столе превратился в ежика.
— Ну и холодрыга у вас в холодильнике, — сказал он.
— Дети, хватит шалить, — сказал Темин папа. — Ну кто вам разрешил тащить в дом ежа, да еще заколдованного?
— Мы думали, он ананас, — сказал Тема. — Мы не виноваты.
— Не виноваты, не виноваты, — сказал ежик. — Это я нарочно в ананас превратился. Бежал по улице, бежал, вдруг вижу, дети идут. Вот, думаю, превращусь-ка поскорее в ананас, а то они увидят ежика и начнут руками хватать, в какую-нибудь старую шляпу заворачивать, еще в живой уголок потащат. Терпеть не могу в живом уголке! Молоко пить заставляют…
— Разве ежики не любят молоко? — удивилась Мотя.
— Мы зефир в шоколаде любим, — вздохнул он. — Ну, там, клубничный кисель еще… Соленые огурцы…
— Этого у нас нет, — огорчилась Мотя.
А Тема угостил ежика мармеладом.
Ёжик мигом съел мармеладину и облизнул свой круглый нос.
— Как же ты здесь оказался? — спросил Темин папа. — Ведь ежики живут в лесах.
— Да я так как-то… — застеснялся ежик. — Это самое…
Потом он посмотрел на папу, Мотю и Тему и сказал:
— Только никому не говорите. Я убежал из живого уголка. Не могу я в этом уголке… Там тесно и скучно. А по соседству еще эти кролики. Выпьют вина из одуванчиков и кричат, ругаются, топают. В общем, настоящие кролики… А я так соскучился по чистой траве.
Папа, Мотя и Тема вынесли ежика на улицу и осторожно положили на газон. Чтобы никто не заметил и не утащил его в живой уголок.
— Пойду во Свояси, — сказал ежик.