Все это, как уже было сказано, в 5.25.
Каждый по-своему реагирует на сверхзвуковые явления. Есть жильцы, которые закапываются на семь локтей под подушки и там беззвучно молятся, тогда как другие вскакивают с постелей и бегают взад-вперед по спальне. Пишущий эти строки, например, нападает на жену при первых звуках взрывов и борется с ней с дикими воплями, пока ей наконец не приходится встать, включить свет в спальне и убедить его, что все это не относится к области ночных кошмаров… И так продолжается не менее полутора минут. После этого снизу раздаются крики мужчины, сотрясающие весь дом до основания:
— Яалла!
И весь оглушающий кошмар продолжается под грохот и лязг тяжелых гусениц.
— Как небольшой группе людей удается устраивать такой адский шум? — удивился Феликс Зелиг однажды утром, стоя в 5.25 у открытого окна. — Ну как?..
Мы посмотрели вниз на небольшую, но хорошо организованную группу, состоящую из всего-навсего четырех человек: водителя муниципального грузовика, типа, стоящего на верху машины, и еще двоих, которые тащат ящики с мусором со двора. На первый взгляд простые работники по вывозу мусора, которые всего лишь выполняют свою ответственную функцию, однако техника производства шума у них совершенна и продумана до последней мелочи. Водитель едет только на первой скорости при максимальных оборотах двигателя, ящик тащат по мостовой, сопровождая это громкими спорами и проклятиями, так что порой возникает впечатление, будто они собираются убить друг друга в порыве страшного гнева…
Однако если прислушаться к их разговорам, то выяснится, что они обсуждают самые будничные темы. В соответствии с неписаными правилами громогласная беседа начинается как раз тогда, когда два грузчика находятся уже во дворе, в нескольких шагах от машины.
— Охохо! — обращаются они в пространство и орут в сторону водителя. — Охохо! Где вы были вчера вечером где?
Водитель высовывает голову из кабины и орет в ответ в предутреннем сумраке:
— Огого! Мы были дома были! А вы?
— Ходили в кино смотреть боевик! Классный фильм очень классный!
Те, кто живут в задней части нашего коммунального дома, утверждают, что два грузчика имеют обыкновение общаться друг с другом, находясь по разные стороны мусорного бака, который они тащат.
— Эй, — орут они с расстояния полуметра друг от друга, — тяжелый день сегодня тяжелый а?
— Ну да тяжелый приятель! На этой улице много едят много здесь!
Госпожа Кланиет проживает как раз над тем местом, где стоят мусорные баки, и ее нервы натянуты до предела. Однажды она распахнула окна и прокричала хулиганам:
— Тихо, ради Бога, тихо! Почему вы шумите ночью?!
— Какая же тут ночь? — вежливо прорычал один из грузчиков. — Уже пол-шестого, да, госпожа?
— Вот я сейчас полицию вызову, — присоединился к хору голосов Циглер, и в ответ на эти слова четверо работников чистоты разразились веселым смехом, способным оглушить любого полицейского.
— Зови зови,— проорали они Циглеру, — где ты найдешь полицейского в пол-шестого утра ну где?
Веселые и здоровые люди — эти четверо рыцарей городского уборочного хозяйства, ничего не боящиеся евреи, пышущие здоровьем и радостью жизни, с богатыми голосами, лишенные галутных комплексов, писатель Залман Шнеур прямо мечтал о таких. Создается впечатление, что для них нет никакой власти и никакая печаль не может их отяготить. Это впечатление совершенно верное. После одного из митингов протеста жителей нашего дома было принято решение срочно обратиться в санитарный отдел муниципалитета по вопросу «сокращения утренних землетрясений». Я лично звонил главному уполномоченному и плакался ему в жилетку.
— Да, я понимаю, — ответил он, — у меня дома то же самое каждое утро. От этого можно с ума сойти…
Мы подали властям письмо протеста за множеством подписей, в котором потребовали запретить четырем всадникам Апокалипсиса швырять ящики с мусором с высоты более двух метров, ибо это создает звук мощного взрыва, вызывающий шоковую реакцию в 5.25. Ответа мы не получили. Домработница Циглеров, некая Этрога, объяснила нам, что не стоит вкладывать в борьбу слишком много сил, она живет как раз над начальником грузчиков и грузовика, и ей известно, что уже два министра пытались вмешаться в это дело, в результате чего им пришлось уволиться и уйти в кибуц…
Адвокат, к которому мы обратились, глубоко задумался над возможными вариантами.
— Проводите уик-энд в Иерусалиме, — предложил он в конце концов, — там чаще проверяются городские службы…
Мы спросили — почему бы не издать постановление, обязывающее мэра города прийти и объяснить необходимость просыпаться в 5.25, но адвокат сказал, что мэр не придет. Значит, остаются только ушные затычки. Мы запихиваем их полными горстями в оба уха, что дает определенный заглушающий эффект, однако они бессильны против широкомасштабного раскатистого «Яалла!» в 5.25. На последнем собрании жильцов мы с ужасом слушали лекцию д-ра Васарлиева, живущего над столбами.
— Хроническое недосыпание и регулярные внезапные пробуждения из-за громких криков могут привести к серьезным нарушениям нервной и мозговой деятельности, — прорицал профессор, — нет сомнения, что наши дети будут нести на себе печать вырождения родителей. Через несколько поколений опустошение мусорных ящиков приведет к резкому снижению умственного уровня населения.
Перед нашим мысленным взором предстали несчастные потомки, глядящие на нас с грустной укоризной и вприпрыжку удаляющиеся в леса.
— Нет, — решительно сказали мы, — надо что- то делать, надо!
Циглер напомнил государственную мудрость Британии в вопросе вывоза мусора:
— Если мы не можем их сломить, нам надо к ним присоединиться!
В свете той естественной стеснительности, которую мы испытывали по отношению к четырем всадникам, умеренная позиция Циглера привлекла нас своим гуманизмом. Ведь, в конце концов, нельзя отрицать того, что они заняты тяжелым физическим трудом, тогда как мы, изнеженные обыватели, валяемся в постелях, как пьяные кабаны, до 5.25. А посему было решено принять меры индивидуально-психологического воздействия прямо на месте, деньги значения не имеют…
В тот вторник, к примеру, мы приняли снизу следующую передачу:
— Огого! — кричал высший представитель грузчиков. — Становится холодно ребята холодно а?
— Огого! — докатывалась до нас реакция из глубин двора. — Возьми же свитер возьми!
— Что свитер? Откуда свитер? Что ты такое говоришь свитер а?
Мы действовали без промедления. Ради нас, ради будущего наших детей, ради мира в регионе. Госпожа Кланиет купила за счет бюджета на уборку дома дорогой замечательный свитер самого большого размера, и Циглер с Этрогой повезли его прямо главному начальнику. Делегация передала дар в торжественной обстановке от имени жильцов дома с целью установления атмосферы спокойствия в регионе по утрам — умному достаточно намека достаточно. Начальник был растроган сверх всякой меры. Он не знал, как благодарить нас за благородный жест, и обещал рассказать обо всем коллегам…