С уважением, инженер Дольникер
Проникнутый благодарностью политик сформулировал свое письмо в виде, приемлемом для публикации, и даже положил сверху крупную купюру, но, перечитав послание, вычеркнул «инженер».
— Абсурд, — пробормотал он, — ведь я не инженер.
Дольникер был одет в жилет, перчатки и наушники из зеленой шерсти — из-за зимнего холода, а также по соображениям личного порядка. Он надавил на чемоданы всем телом и закрыл их. Замки издали резкий щелчок, однако, слава Богу, полицейский спал, как медведь в спячке.
Ситуация была достаточно деликатной. С одной стороны, Дольникер не мог рисковать, спускаясь по скрипучей деревянной лестнице, так как Малка и трактирщик спали в соседней комнате. С другой — его зонт не был приспособлен к весу чемоданов: было опасение, что хрупкая вещь может сломаться под тяжестью груза. Поэтому политик привязал свой плащ к простыне, а к ней — полотенце, конец которого он примотал к ручке чемодана. Затем он спустил груз через перила балкона вниз с максимальной осторожностью. При этом его сверлила одна и та же мысль — почему он всегда все должен делать сам?
Тяжелый чемодан болтался в воздухе, ударяясь о стену дома, с шумом, от которого кровь стыла в жилах; Дольникер уже представлял себе Малку, врывающуюся в комнату и бросающуюся к его ногам с криком:
— Не уезжайте, господин инженер, не уезжайте!
Политик вспотел от волнения, к тому же выяснилось, что невозможно втащить назад систему плащ — простыня — полотенце, ибо чемодан поднимался вместе с ней…
Дольникер посмотрел на часы и со страхом сообразил, что до полуночи осталось десять минут. Он бросил свою веревку вниз и стал составлять вторую из всяких матерчатых вещей, попадавшихся в темноте под руку, как, например, скатерть со стола, майка, галстук, поспешно снятый с шеи, — а затем привязал все это к балконным перилам. Потом он вернулся на минуту в комнату, чтобы попрощаться с ней, однако из-за холодного воздуха снаружи вдруг громко чихнул…
Миха проснулся и глухо спросил:
— Что это?
— Мяу-у-у! — ответил политик, раскрыл свой зонт и поспешил спуститься по новой веревке. Однако тут случилось неожиданное — майка с треском порвалась, и Дольникер упал рядом с чемоданом. Было ровно 12.00. Он вскочил, схватил чемодан и в панике побежал, но тут же споткнулся и растянулся на земле, ибо импровизированная веревка зацепилась за дерево. Напрасно государственный деятель пытался развязать узел на ручке чемодана — тот затянулся под весом груза. Наконец Дольникер освободил веревку, обмотавшуюся вокруг дерева, и бросился как безумный бежать вдоль живой изгороди.
— Ну, он уже вышел? — спросил трактирщик жену, которая пряталась за занавеской, наблюдая за маневрами инженера.
— Думаю, что да, — сказала Малка, возвращаясь в постель.
* * *
В заполненной разнообразными деяниями жизни Амица Дольникера эта сотня шагов останется одним из самых невероятных моментов. Деревенские собаки сразу же обратили внимание на шлейф, что тянулся по улице за силуэтом, ковыляющим к складу, и начали сердито лаять. Возможно, они могли бы утащить политика обратно, если б не доверенное лицо — водитель, что возник из ночной мглы и помог Дольникеру избавиться от дефективных животных.
— А где опекун? — спросил политик, близкий к обмороку — физическому и умственному. На что получил враждебный ответ:
— Я его не видел, господин. Он тоже должен был прийти?
— Господи! — выдохнул Дольникер. — Его схватили!
Собаки в округе продолжали отчаянно лаять. Дольникер глянул на часы: 12.10.
— Нам надо отправляться, — прохрипел он, — я сжег за собой все мосты, отступать некуда. Поехали!..
— Пожалуйста, как вам будет угодно. Лезьте под брезент, а я заброшу чемоданы.
Дольникер направился к силуэту грузовика, поставил ногу на железную ступеньку за кузовом, и вдруг у него возникло странное желание бросить последний взгляд на Эйн Камоним. Странно, но в эту минуту он не питал к деревне никакой злобы или отвращения. Наоборот, его охватило чувство душевной теплоты, несмотря на боль во всем теле из-за изнурительного бега по темной улице.
«Если бы в деревне был свет, такого бы со мной не случилось, — подумал он, — сразу же по возвращении напишу бумажку Йоске Трайбишу, чтобы дал им электричество».
Дольникер глубоко вздохнул и влез в кузов.
— Извините, инженер, — прошептал кто-то ему в ухо, — сожалеем.
Дольникер ощутил сильный удар по затылку и потерял сознание.
Дольникер открыл глаза и обнаружил, что находится в чужой постели в маленькой комнате без окон. Напротив него была запертая железная дверь, а в ней — закрытое окошко. В углу стоял его помятый чемодан. Помещение освещал тусклый свет нефтяной плошки, висящей перед ним и мешающей глазам. Дольникер попытался повернуть голову в сторону, но это движение отозвалось острой болью.
— Ой, — прошептал политик, — где я?
— Вы среди друзей, господин инженер, — ответил Залман Хасидов мягким теплым тоном, пока его жена меняла компрессы на раненом лбу политика.
— Как я сюда попал?., господин Хасидов… — бормотал Дольникер в бреду. — …Я помню, как поднялся в машину… и похоже… господа… куда-то…
— Да, господин инженер, это был я, — заявил цирюльник. — Я уж было думал, что слишком сильно вас стукнул. Откуда у меня опыт в таких делах?
— Что? — переспросил политик и, невзирая на муки, попытался встать с постели, но его тут же уложили обратно на подушку.
— Не надо лишних движений, господин инженер, — успокоила его госпожа Хасидов, — я позабочусь обо всем.
— Выздоровление господина инженера для нас весьма существенно, — подчеркнул цирюльник, — извините, я вовсе не хотел вас ударить, господин инженер, но ведь и у меня полно синяков от схватки с хромым Гурвицем. Вот посмотрите, господин инженер…
Цирюльник закатал рукав и показал Дольникеру зеленоватое пятно на предплечье. Политик посмотрел на него требовательным взглядом, так как его потрясенный мозг еще не был в состоянии переварить смысл последних событий.
Хасидов заботливо поправил одеяло на холодных ногах политика.
— Когда моя жена услышала, что господин инженер хочет уезжать, она сказала мне: «Залман, не дай господину инженеру уехать именно сейчас, когда мы нуждаемся в его помощи.» Так я подумал, что поговорю с господином инженером лично…
Кровь прилила к голове Дольникера:
— Так вы хотите сказать, господа, что вы меня оглушили и притащили сюда лишь для того, чтобы получить советы перед выборами?
— Примерно, — цирюльник опустил взгляд, — но поверьте мне, господин инженер, что я ценю ваше общество и в качестве частного лица. Мы подумали, что к услугам хромого сапожника все-таки ваш опекун… понимаете…