– Правда?
– Да, да! Не забудь спросить: «Эй, господин Обезьяна, банан хочешь?» – подсказал студент и подозвал пару своих коллег. – Я ведь верно говорю? Обращайся к ней именно так: «господин Обезьяна».
– О да, – подтвердил второй студент. – И чтобы она не разозлилась, на всякий случай почеши у себя под мышками. Это ее успокаивает.
– И не забудьте поуукать, – добавил третий студент. – Ей это нравится.
– Большое спасибо, – поблагодарил Золто. – А как мне ее найти?
– Мы тебе покажем, – вызвался первый студент.
– О, вы очень добры.
– Не стоит благодарности. Всегда рады помочь.
Волшебники проводили Золто к лестнице, уходящей в тоннель. Свет просачивался сквозь редкие зеленые стекла, вставленные в пол верхнего этажа. Иногда Золто слышал приглушенные смешки за своей спиной.
Библиотекарь сидел на полу в длинной комнате с высокими потолками. Перед ним были разбросаны совершенно непонятные и, казалось бы, несовместимые предметы: колесо от телеги, обломки деревяшек, кости, трубки, стержни, куски проволоки. Судя по всему, многие горожане сейчас с удивлением рассматривали свои разломанные насосы и огромные дыры в заборах, гадая, что за странный ураган пронесся по Анк-Морпорку. Библиотекарь задумчиво жевал конец трубы и разглядывал всю эту кучу хлама.
– Вот он, – указал один из студентов и подтолкнул Золто в спину.
Машинально сделав несколько шагов вперед, гном услышал за спиной взрыв хохота. Он постучал библиотекаря по плечу.
– Прошу прощения…
– У-ук?
– Эти ребята только что назвали тебя обезьяной, – сказал Золто, ткнув пальцев в сторону двери. – На твоем месте, я заставил бы их извиниться.
Раздался какой-то металлический скрип, за которым последовали торопливые шаги улепетывающих волшебников.
Библиотекарь согнул трубу без видимых усилий.
Золто подошел к двери и выглянул в тоннель. На каменном полу лежала основательно потоптанная остроконечная шляпа.
– А было весело, – ухмыльнулся он. – Если бы я просто спросил, как найти библиотекаря, они ответили бы: «Отвали, мерзкий гном». К таким людям нужно знать подход.
Он вернулся и присел рядом с библиотекарем. Примат изогнул трубу еще раз, но уже в другой плоскости.
– Что ты делаешь? – спросил Золто.
– У-у-ук, у-у-ук, У-УК!
– Мой кузен Модо работает здесь садовником, – сообщил Золто. – Он сказал, ты классно играешь на клавишных. – Гном посмотрел на сжимающие трубу ладони. Они были огромными. А еще их было целых четыре штуки. – И, кажется, он не ошибся.
Орангутан взял кусок бревна и попробовал его на вкус.
– Мы подумали, что ты не откажешься побренчать на рояле вместе с нами в «Барабане» сегодня вечером, – продолжал Золто. – Со мной, Утесом и Бадди.
Библиотекарь покосился на него карим глазом, потом взял кусок доски и стал играть на ней как на гитаре.
– У-ук?
– Именно так, – подтвердил Золто. – Тот самый парень с гитарой.
– И-ик.
Библиотекарь сделал сальто назад.
– У-у-к, у-ук, у-ука, у-ука, У-У-Ук-а У-УК!
– Вижу, ты уже вошел в ритм, – одобрил Золто.
Сьюзен оседлала лошадь и отправилась в путь.
За садом Смерти начинались пшеничные поля, их золотой блеск был единственным цветовым пятном на пейзаже. Смерти не очень удалась трава (черная) и яблони (черные, с блестящими черными яблоками), но всю глубину цвета, не выраженную где-либо еще, он выразил в полях. Они переливались волнами, как будто качаясь на ветру, вот только ветра не было.
Сьюзен никак не могла взять в толк, чем ему так приглянулись поля.
А еще была тропинка. Она шла по полям примерно с полмили, а потом внезапно исчезала. Словно кто-то доходил только до этого места, там останавливался и смотрел.
Добравшись до конца тропинки, Бинки остановилась, после чего осторожно развернулась, стараясь не потревожить ни единого колоска.
– Не знаю, как это делается, – прошептала Сьюзен, – но ты должна это уметь. И ты знаешь, куда я хочу попасть.
Ей показалось, что лошадь кивнула. Альберт говорил, что Бинки – обыкновенная лошадь из плоти и крови, но, наверное, нельзя в течение нескольких сотен лет возить на своей спине Смерть и ничему не научиться. Во всяком случае, морда у Бинки была очень умная.
Бинки двинулась рысью, перешла на галоп. Потом небо вспыхнуло и погасло, всего один раз.
Сьюзен, честно говоря, ожидала большего. Сверкающих звезд, взрыва всех цветов радуги… но только не этой жалкой вспышки. Это путешествие на семнадцать лет назад не слишком-то ее впечатлило.
Пшеничные поля исчезли. Сад остался примерно таким же. Появились странно подстриженные кусты и пруд, в котором плавали рыбьи скелетики. Повсюду толкали тачки и размахивали крошечными косами существа, которые в обычном мире вполне сошли бы за гномов-садовников, а тут это были веселые скелеты в черных мантиях. Вообще, мало что изменилось.
Конюшни, впрочем, немного отличались. Прежде всего тем, что там уже стояла одна Бинки.
Она тихо заржала, когда Сьюзен ввела ее в свободное стойло рядом с ней самой.
– Уверена, вы поладите, поскольку хорошо знаете друг дружку, – сказала она.
Интересно, получится ли то, что она задумала? Должно получиться, просто обязано. Время – это то, что происходит с другими людьми.
Она проскользнула в дом.
– НЕТ. МНЕ НЕЛЬЗЯ ПРИКАЗАТЬ, МЕНЯ НЕЛЬЗЯ ЗАСТАВИТЬ. Я БУДУ ДЕЛАТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО СЧИТАЮ ПРАВИЛЬНЫМ.
Сьюзен прокралась вдоль полок с жизнеизмерителями. Никто ее не заметил. Если вам выпала возможность увидеть такую схватку, вряд ли вы обратите внимание на неясную тень, перемещающуюся на заднем плане.
Ей об этом не рассказывали. Родители посчитали это ненужным. Твой отец мог быть учеником Смерти, а мать – его приемной дочерью, но, став Родителями, они сразу забывают столь малозначительные подробности. Не бывает молодых Родителей. Сначала люди просто существуют, а потом бац – и становятся Родителями.
Она приблизилась к концу полок.
Смерть навис над ее отцом… вернее, поправила она себя, юношей, который станет ее отцом.
На его щеке ярко горели три следа от удара Смерти. Сьюзен поднесла ладонь к бледным пятнам на своей щеке.
Но это не может передаваться по наследству.
По крайней мере… у нормальных людей…
Ее мать – девушка, которая станет ее матерью, – прижалась спиной к колонне. «А с годами она похорошела, – подумала Сьюзен. – По крайней мере, ее вкус изменился в лучшую сторону». Она мысленно одернула себя. Рассматривать одежду? В такой момент?