– Вот те на, – расстроился Модо.
Волшебники снова задышали.
– Ничего себе, – сказал профессор современного руносложения.
– Опсихеть можно… – согласился главный философ.
– Вот что я называю музыкой Рока, – восхищенно произнес декан.
Он подошел ближе, всем своим видом напоминая скрягу, которого вдруг занесло в золотую шахту.
Свет отражался от черных и серебряных поверхностей, а и тех и других было предостаточно.
– Ничего себе, – как какое-то заклинание повторил профессор современного руносложения.
Чары рассеял казначей.
– По-моему, это мое зеркальце! С его помощью я выстригаю в носу волосы! – воскликнул он. – Готов поклясться, это оно!
Черное, разумеется, было черным, но серебряное серебром не являлось. Это были зеркала, блестящие жестянки, блестки и проволочки, которые библиотекарь где-то раздобыл и приладил на свое творение.
– …Оно в такой маленькой серебряной рамочке… Почему оно приделано к этой двухколесной тележке? Два колеса, одно за другим? Как нелепо. Она просто упадет, можете мне поверить. А куда запрягать лошадь, позвольте спросить?
Главный философ ласково похлопал его по плечу.
– Казначей, – сказал он. – Совет одного волшебника другому, старина.
– Да? Что?
– Если сию минуту не заткнешься, декан тебя убьет.
На тележке стояли два колеса от телеги, одно за другим. Между ними было установлено седло, а перед седлом – труба с причудливым двойным изгибом, чтобы кто-либо сидящий в седле мог за нее ухватиться.
Конечно, вся конструкция была сделана из всякого мусора, и все же, особенно при мерцающем свете свечей, она обладала каким-то темным органичным качеством, не совсем жизнью, но чем-то динамичным и волнующим, напряженным и сильным, что заставляло декана дрожать. Она излучала нечто предполагающее, что одним только своим существованием и внешним видом она нарушает не менее девяти законов и двадцати трех указаний.
– Он влюбился? – спросил казначей.
– Нужно заставить ее двигаться! – завопил вдруг декан. – Она должна двигаться. Она для этого предназначена.
– Да, но что это такое? – спросил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
– Это шедевр! – воскликнул декан. – Триумф!
– У-ук?
– Может, ее надо толкать ногами? – прошептал главный философ.
Декан, думая о своем, лишь покачал головой.
– Мы ведь волшебники, верно? – спросил он. – Неужели мы не сможем заставить ее двигаться?
Он обошел конструкцию по кругу. Ветер от его усеянной заклепками кожаной мантии заставил пламя свечей колыхаться, и на стенах заплясали причудливые тени.
Главный философ прикусил губу.
– Я в этом совсем не уверен, – признался он. – Кажется, в ней и так уже хватает магии. Она действительно дышит… или это плод моего воображения?
Главный философ резко развернулся и погрозил пальцем библиотекарю.
– Это ты сделал?
– У-ук.
– Что он сказал?
– Он сказал, что не сделал, а только собрал, – перевел декан, не поворачиваясь.
– У-ук.
– Сейчас я на нее сяду, – сказал декан.
Волшебники почувствовали, как что-то утекает из их душ, а на пустое место приходит неуверенность.
– Послушай, старина, я бы этого делать не стал, – сказал главный философ. – А вдруг она как помчится…
– Плевать, – откликнулся декан, не спуская глаз с тележки.
– Я имею в виду, эта машина, она ж не из этого мира, – пояснил главный философ.
– Я прожил в этом мире больше семидесяти лет, – сказал декан, – и нахожу его крайне скучным.
Он вошел в круг и положил руку на седло. Седло задрожало.
– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ.
На пороге подвала возникла высокая темная фигура. В несколько шагов она пересекла комнату и вошла в круг.
Костяная ладонь опустилась на плечо декана и вежливо, но настойчиво отодвинула его в сторону.
– БЛАГОДАРЮ…
Фигура вскочила в седло, схватилась за руль и повернулась к присутствующим.
В некоторых ситуациях нужно следовать сценарию…
В грудь декана уткнулся костяной палец.
– МНЕ НУЖНА ТВОЯ ОДЕЖДА.
Декан отступил на шаг.
– Что?
– ДАЙ МНЕ СВОЮ МАНТИЮ.
Декан крайне неохотно снял кожаную мантию и передал незнакомцу.
Одним движением Смерть облачился в нее. Так-то лучше…
– ТЕПЕРЬ ПОСМОТРИМ…
Синее пламя вспыхнуло на кончиках его пальцев и ломаными линиями побежало во все стороны, чтобы расцвести разрядами на каждом перышке и на каждой бусинке.
– Но мы же в подвале! – напомнил декан. – Это что, не имеет значения?
Смерть внимательно посмотрел на него.
– НЕТ.
Модо выпрямился, чтобы насладиться красотой клумбы, главное место на которой занимали самые превосходные черные розы, которые ему когда-либо удавалось вырастить. Чрезвычайно магический климат иногда шел на пользу растениям. Аромат роз висел в вечернем воздухе как благодарственные слова.
И тут клумба взорвалась.
Модо успел заметить только, как вспыхнуло пламя и что-то унеслось по дуге в ночное небо. А потом на него посыпался дождь из бусинок, перьев и нежных черных лепестков.
Модо покачал головой и отправился в сарай за лопатой.
– Сержант?
– Да, Шнобби?
– Взять, к примеру, зубы…
– Какие зубы?
– Которые у тебя во рту.
– А, понял, и что с ними?
– А как они соединяются там, сзади?
Сержант Колон ничего не ответил, пока не исследовал полость рта языком.
– И-и-э… – начал было он, потом прервался, распутал язык и повторил: – Интересное наблюдение, Шнобби.
Шнобби свернул самокрутку.
– Полагаю, сержант, ворота можно закрывать?
– Полагаю, да.
Приложив тщательно отмеренные, минимальные усилия, они закрыли огромные створки. Хотя в этом не было особой необходимости. Ключи были давным-давно потеряны. Даже вывеска со словами «Спасиба, Што Не Захватили Наш Горад» была едва видна.
– А теперь… – начал было Колон, но тут его внимание что-то привлекло. – Что это за свет? – удивился он. – И откуда доносится такой адский шум?
Синий свет плясал по стенам зданий в самом конце длинной улицы.