Майор помолчал и добавил, раздраженно втыкая в ящик боеприпасов загнутый кончик немецкого десантного ножа:
— Нашли тоже… леса Белоруссии, где в глухомани дивизии прятать можно и по целым волостям советскую власть держать…
— С радиосвязью, значит, тоже… — глухо пробормотал старлей.
Майор Босе неопределенно пожал плечами и покосился на связиста группы — молоденького, почти мальчишку, сержанта Родриго Виеске, нервно перебиравшего в пальцах янтарные четки с незатейливым католическим распятием…
— Это единственное, что твердо обещал Владимир Семенович, Булатов то есть, — майор повернулся к своему «заму». — Организовать надёжную радиосвязь группы с Центром через отряд Беседина, если мы их найдем, конечно. Больше они нам ничем помочь не…
Его оборвал «ревун» сигнализации, зашедшийся прерывистым воем. Зелёные сполохи заметались по трюму транспорта, высвечивая мертвенной бледностью сосредоточенные лица десантников.
— Приготовиться! — скомандовал, похоже, что и не проснувшись окончательно, стрелок-радист и, хватаясь за кожаные петли поручней, двинулся к люку.
Из-за перегородки пилотской кабины, пригнувшись, вынырнул штурман с планшетом. Задрав ладонью на седой ёжик волос пилотский шлем с ларингофоном, он осмотрелся, через ранцы и ящики грузовых парашютов пробрался к Мигелю и закричал ему в самый наушник кожаного шлема:
— Ориентиров по магистрали никаких! Светомаскировка, мать их! Но я почти уверен, мы где-то здесь… — он постучал пальцем по «годовым кольцам» высот и низин топографической карты, под прозрачной целлулоидной плёнкой планшета. — Километрах в десяти — пятнадцати от станции…
— Где-то здесь… — без энтузиазма, но и неслышно, повторил Мигель и крикнул в ответ: — Партизанских костров не было?
— Нет! — замотал головой штурман. — Да их и не обещал никто! Отряд Беседина вторую неделю на связь не выходит, вы же знаете. Тем не менее я выбрасываю вас здесь, в контрольном месте и в контрольное время… — штурман для пущей доходчивости постучал пальцем, но теперь по циферблату массивных «командирских». — Только ещё один разворот сделаем, чтобы было точно 3.30. Чем чёрт не шутит? Вдруг появятся, если, конечно, отряд Беседина… Ну, вы понимаете… — невесело хмыкнул он и добавил, пригнувшись к наушнику Мигеля ещё ниже: — Не знаю, есть у вас такая информация, нет ли, но на Шкуровской наши девчонки — «ночнушки» (он имел в виду лётчиц ночного бомбардировочного полка; майор Босе понял это без пояснений) видели выгрузку большой пехотной части румын.
Майор поднял на него иронический прищур черносливно-сизого глаза на терракотовом фоне лица.
Парашютная амуниция и снаряжение десантника на майоре были укреплены поверх формы румынского горного стрелка: короткой бурой штормовки с капюшоном, вылинявших почти добела, бриджей хаки, заправленных в кожаные краги поверх ботинок. Пилотка с наушниками, застегнутыми над козырьком, заправлена под погон без знаков различия — вместо них дубовые листки в два ряда и полоски нашивок на обоих рукавах: тоже майор, штаб-офицер.
— Ну да… — усмехнулся штурман. — Вижу, вы в курсе…
— В курсе! — кивнул майор и, подавая пример, затянул под подбородком ремешок шлема.
— Петров! — надсадным воплем окрикнул штурмана из кабины пилот. — Есть огни на площадке!
— Ты видал? — искренне удивился Петров. — Кажется, там, на небе, для вас тоже пару-тройку архангелов завербовали! — он ткнул пальцами в низкий потолок салона и исчез за броневой перегородкой.
Впрочем, через минуту, когда штурман выглянул обратно, лицо его было уже не таким радостно-вдохновенным.
Коротко махнув перчаткой, он подозвал Мигеля.
— Слушай, майор. Такое дело… — он озадаченно почесал седой ёжик на низком лбу. — Всё вроде бы точно, как уговорено на случай прекращения радиосвязи. Пятое число месяца, время то… резервная площадка, опять-таки…
— Не тяни… — поморщился Мигель. — В чём дело?
— Огней четыре, а не три, как положено… — вместо штурмана ответил пилот-командир экипажа, уткнувшись виском лётчицкого шлема в боковое стекло.
— И что это значит? — нахмурился Мигель.
— Всё, что угодно… — повернул к нему усталое небритое лицо пилот. — Может, по оплошности не соблюли должную конфигурацию, может, лишний костерок для сугреву развели…
— Что им, трёх погреться мало? — недовольно удивился Мигель.
— Кому же охота торчать на виду, как под фонарем на бульваре… — пожал плечами пилот. — Костры немаленькие. Хоть и в ямах, а видать шагов за сто…
— Inquisitorial [6] … — задумчиво пробормотал майор Боске.
— Что вы сказали? — непонимающе переглянувшись со штурманом, спросил командир экипажа.
— Так, просто… — отмахнулся тот. — Что будем делать?
— Вам решать, майор… — развёл руками, на мгновенье выпустив рычаг штурвала, командир. — По инструкции, мы должны вернуться, но, если вы всё же решите рискнуть… — он сделал паузу. — Препятствовать мы вам не будем. Это, кстати, тоже инструкция… — добавил он многозначительно, — устная. Только решайте быстрее, мы уже заходим…
— Мы прыгаем! — не задумываясь, вставил Мигель. — Только…
Командир экипажа обернулся на него вопросительно.
— Только протяните нас минуты три в сторону от площадки…
Командир понятливо кивнул:
— Лады, но на восток. Площадка на утёсе, труднодоступном со всех остальных сторон…
— Удачи! — похлопал Мигеля по брезентовой лямке парашюта штурман. — Поклажу, как договорились, сбросим секунд через десять после вас. Ищите прямо на юго-востоке, метров за двести пятьдесят — триста, не ближе…
Дверь грузового трюма отъехала на рычагах вдоль ребристого борта снаружи, лицо «выпускающего» стрелка-радиста обжёг хлёсткий ледяной ветер.
— Первый!.. — крикнул он было, задыхаясь от ветра, но, увидев сумрачный взгляд Мигеля, отступил от пусковой тали.
— Первый пошел! — скомандовал сам командир группы, и в черную бездну канул сапер Антонио Арментерос.
— Второй!
— Mama mia! — нарочито патетически вскрикнул пулеметчик Луис Мендос с немецким МГ на животе, со сколопендрой пулеметной ленты, уходящей через плечо за спину, и исчез в ночи, словно в небытии…
— Маmа рог ti nо combatira [7] … — проворчал, отстегнув карабин от штанги, старшина Алехандро Бара…
Когда, украдкой поцеловав серебряное распятие, последним из дюжины диверсантов кроме командира группы, разумеется, в неправильном овале двери показался радист Виеске, — глаза ему вдруг ослепила огненно-белая вспышка.
Луч прожектора высветил до мельчайших подробностей внутренность трюма за его спиной, выбелил смуглое лицо с детски-изумлёнными, расширенными глазами и непокорными вихрами, налипшими на лоб из-под кожаного шлема.