— Хорошо-хорошо, — проговорил я. Из бокового ящика стола я одновременно уже извлекал пухлый справочник с расписанием авиаполетов. Где у нас рейсы на Кейптаун?.. Ага-ага, страницу уже отыскал...
— К вам можно подъехать прямо сегодня? — Крохина решила, будто шантаж удался. Не стоит разочаровывать ее и семерых ее подельщиков. Пусть пока себе воображают.
— Сегодня никак, — ответил я, водя пальцем по строчкам. В ближайшие пять часов ничего приличного не находилось, а ведь мне еще надо сложить барахлишко и забить пару стрелок. — Не успеем все для вас подготовить... — Она наверняка решит, что я говорю о сборе необходимой налички. — Подъезжайте сюда завтра утром. Часиков в...
А вот это мне подойдет! Солидная южно-африканская авиакомпания «Ван Страатен». Рейс на Кейптаун через Брюссель, Мадрапур и Йоханнесбург. Конечно, это большой крюк, зато без пересадок и транзитных досмотров. Вылет завтра, в половине одиннадцатого утра.
— ... Часиков в двенадцать. — К этому времени я уже давно буду в воздухе, вне пределов досягаемости. Пускай они подавятся своим компроматом.
— Завтра в двенадцать, — удовлетворенным шепотом повторила трубка. — Но вы меня не подведете? Встреча состоится? Это ведь и в ваших интересах...
— Честное партийное, — заверил я. — Не волнуйтесь, я себе не враг. Все будет, как договорено.
Какие же они дилетанты, развеселился я, бросая опустевшую трубку. Дети! На мое счастью, в этой стране тупиц еще не выстроен полноценный капитализм. В любом развитом государстве мною бы занимались классные шантажисты-профи, которые держали бы меня на крючке, пока не выдоили досуха. А эти — журналистские недоумки: поверили, что не сбегу, отпустили до завтра! Обустроюсь в Кейптауне, нарочно выпишу себе их «Свободную газету». Будет что почитать в сортире.
В дверь заскреблись. Царькова, разумеется, ну кто же еще?
— Товарищ Сыроежкин, а товарищ Сыроежкин... — Стоя в дверях, дурында застенчиво теребила свой значок. — Вы вот сказали: песок, белые тенты, холодная кока-кола... Я не поняла, вы мне это просто так говорили или с намеком?..
За прошедшие полчаса коза успела переодеться. Теперь вместо блеклого платья песочной расцветки она напялила блеклую юбку того же цвета, а к ней — грязно-белый батник с портретом Че Гевары. Бугорки под Че Геварой еще больше набухли ватой. Жидкая косичка превратилась в жидкий конский хвостик. Ярко-красную губную помаду сменила кричаще-фиолетовая. Нет, лахудра была неисправима.
— Конечно, с намеком, товарищ Царькова, — ласково произнес я. — Тебе надо отдохнуть. Послезавтра бери отгул и езжай на городской пляж.
Клиника занимала целый квартал и имела два входа, главный и служебный.
Главный был прикрыт тяжелыми стальными воротами; сквозь решетчатое окно проходной легко угадывались силуэты нескольких вохровцев и контур турникета. Служебную дверь я нашел, пройдя от главных ворот метров триста по периметру: в высокий кирпичный забор была вмурована прямоугольная металлическая заплата с кнопкой переговорного устройства на уровне плеч и внимательной телекамерой над головой.
Я нажал кнопку. Телекамера скосила на меня круглый сорочий глаз, а из динамика глухо донеслось:
— Вход только для персонала. Посетители допускаются на территорию через проходную. Приемные дни — понедельник и вторник, с десяти до пятнадцати часов...
Система безопасности в некогда элитной психбольнице выглядела внушительно. Оборонный завод какой-то, а не клиника, с уважением подумал я.
Если отсюда так же трудно выйти, как сюда войти, то столице не грозит нашествие буйных психов. По крайней мере, из этой крепости.
— Я не простой посетитель, — заявил я, поднося корочки удостоверения ближе к объективу. — Капитан ФСБ Максим Лаптев. Мне надо потолковать с вашим главврачом.
— Вход только для персонала... — опять кашлянуло переговорное устройство, но внезапно смолкло. Сорока-телекамера метнулась к документу, словно к нитке блестящих бус. —... Идите на проходную, капитан, — послышался в динамике уже другой голос. — Вам будет заказан разовый пропуск.
Тем же путем я проследовал обратно к воротам и вошел в проходную. Из-за окошечка с надписью «Выдача пропусков» мне улыбнулась потрясающая девица в камуфляжной блузке.
Сразу видно элитное заведение, сообразил я. Э-ли-та! Отобрали самое лучшее. На оборонном заводе меня бы встретила мрачная столетняя горгона и полдня выясняла, откуда я и как меня зовут.
— Вы Локтев? — спросила элитная девица, мило перевирая мою незатейливую фамилию.
— Скорее, Лаптев, — деликатно уточнил я и протянул ей удостоверение. Такую куколку даже неловко было поправлять. — Лаптев, Максим Анатольевич.
— Проходите, вас сейчас отвезут, — вновь улыбнулась мне куколка, возвращая документ с вложенным квадратиком пропуска.
Бравые вохровцы у турникета оттиснули на квадратике чернильный штамп, после чего я был допущен на территорию клиники. Возле самых дверей меня уже дожидался крытый двухместный электрокар с могучим санитаром у руля.
— Поехали! — скомандовал рулевой, и мы покатили по извилистой асфальтовой дорожке.
Между желтыми больничными корпусами юркая машинка пропетляла, в общей сложности, минуты полторы. Это же расстояние можно было одолеть небыстрым шагом минуты за три. Черепашье ралли также было привилегией элитного заведения, пусть и наполовину бывшего: зачем ходить пешком, когда можно ехать?
Впрочем, самого маршрута поездки я толком не запомнил. Все девяносто секунд пути я с интересом разглядывал выданный мне бумажный квадратик. И наконец решил, что держать секс-бомбу на проходной — неразумное расточительство кадров. Красоте нужны воздух и простор. Красоте не место среди пыльных бумажек.
Девица все-таки умудрилась всучить мне пропуск на имя Максима Локтева...
Кабинет главврача был лишен острых углов, устлан пушистым ковром, обклеен до потолка мягким поролоном и обставлен безопасной надувной мебелью. Однако внешность самого хозяина кабинета бросала дерзкий вызов округлостям интерьера. Главврач был высок, крайне худощав и смахивал на скальпель, завернутый в три слоя медицинского бинта. Даже имя-отчество у него было острое и костистое: Эрнест Эдуардович.
— Чем я могу помочь, капитан? — спросил хозяин, когда мы оба погрузились в надувные кресла.
«Мне бы чуть-чуть везения, доктор, — мысленно ответил я. — Со вчерашнего дня его очень недостает».
Вслух такие слова я говорить остерегся, чтобы из посетителя дурдома не превратиться в его хронического жильца. Хотя капелька удачи мне теперь, ей-богу, не помешала бы.
Взрыв на руинах инвалидского Комитета разметал в клочки не только самого мистера Федотова с его иномаркой и охраной, но и мои надежды отыскать след Исаева-«Мстителя». Неведомый Толян обрубил почти все нити. Дело, начатое аммоналом, довершил пластит. Первый фугас оставил от архивной горы две-три пригоршни праха, а внезапная гибель директора ОКПИМВа на глазах его сотрудников запечатала им рты крепче любого кляпа. Дружно скорбя по покойному шефу, они устроили мне сеанс одновременной игры в молчанку.