Выручить меня могли сейчас только призраки: тени Берии и Андропова. За минувшие годы репутация моей конторы здорово поблекла, но еще полностью не выветрилась. Немного страха перед Лубянкой обязано сохраниться на донышке у всякого, кому сегодня хотя бы за сорок. А главврачу крепко за шестьдесят. Он и самиздат, наверное, читывал под одеялом. И «Голос Америки» ловил ночами. И анекдотики травил на кухне...
По логике жизни, нас давно пора перестать бояться. Однако инстинкты сильнее логики.
— Вы бредите, капитан. — Внешне голос Эрнеста Эдуардовича остался таким же спокойным. — Какая еще «Альфа»?
О Господи, его зацепило! В острых уголках глаз человека-скальпеля мелькнули еле заметные искорки беспокойства. Теперь дожимай, дожимай его, Макс! Побольше гэбэшной наглости в голосе.
— Обычная такая «Альфа», — небрежно пояснил я. — Штурмовое подразделение для спецопераций. Дворец Амина в семьдесят девятом, Верховный Совет в девяносто третьем... Здешний заборчик им разметать пара пустяков.
На самом деле дворец Амина в Афганистане брали парни из «Каскада». Но врачу психбольницы не обязательно знать эти профессиональные тонкости. Профаны любую штурм-группу ФСБ считают «Альфой». Люди в масках им всегда на одно лицо.
— Впрочем, — добавил я, — громкая автоматная стрельба приятно оживит атмосферу этой клиники. Очень порадует вашу денежную клиентуру. Ну, рискните.
При упоминании о деньгах откуда-то моментально выполз знакомый седенький мальчик, цепко держа в руке похудевшую пачку своих игрушечных купюр. Нескольких Микки Маусов и Крокодайлов Ген тут явно недоставало.
— У меня бо-о-ольше было денег... — Жертва лоботомии хныча припала к колену Эрнеста Эдуардовича. — Бо-о-о-о-ольше...
— Значит, вычли налоги. Надо делиться. — Главврач рассеянно погладил пациента по седому ежику. Затем, спохватившись, обтер ладонь о халат и подал нетерпеливый знак медперсоналу. — Кашку ему, укольчик сонбутала и спатеньки...
Трое санитаров, отлепив беднягу от колена главврача, унесли его в палату. Эрнест Эдуардович снова обратил внимательный острый взор на меня.
— В чем-то вы правы, — с сожалением произнес он. — Задерживать вас неразумно, шуму не оберешься. Но отпускать просто так совестно: уж больно вы тут навредили. Что делать? Нужен паллиатив... Вколите-ка ему тоже сонбутала, за компанию, — приказал он своим белохалатникам. — Ударную дозу внутривенно. А потом отправьте капитана за проходную. Он перевозбужден, ему нужен покой. Пусть выспится на здоровье.
Пятеро санитаров размотали шелковые путы. Столько же народа зафиксировали меня вручную. Еще двое притащили шприц с ампулой и начали искать мою вену. Вена, как живая, сопротивлялась насилию, но в конце концов сдалась.
— Это не самое сильное снотворное, — обнадежил меня человек-скальпель. — Оно усваивается от десяти до семнадцати минут, в зависимости от комплекции. Когда мы вас удалим с территории клиники, у вас еще останется немножко времени. За руль, естественно, не садитесь. Лучше всего попытайтесь добежать до метро. Повезет вам — заснете в вагоне, с комфортом. Опоздаете — будете сутки спать под забором. Или в вытрезвителе, хе-хе... Прощайте, капитан. Счастливых снов!
— Я еще вернусь, — посулил я злобным тоном киновампира за секунду до вбивания в него осинового кола.
Злился я, главным образом, на самого себя: мой поход за больничным досье Исаева сорвался по моей же собственной вине. Кроме пары свежих царапин и сонбутала внутривенно, более ничего полезного я отсюда не выносил. Вдобавок экспромт-страшилка про «Альфу» сработала аккурат наполовину. Сплошные осечки.
— Милости просим, заходите к нам еще! — Человек-скальпель выкроил на лице острую ехидную улыбку. — Оформим вас в любой день и час. Только не забудьте взять направленьице от районного психиатра...
Пять минут спустя я оказался за воротами клиники. «Макаров» (опять без обоймы) оттягивал мою левую подмышку. Удостоверение ФСБ мне сунули в правый карман пиджака.
Пистолет с документом принадлежали капитану Лаптеву безраздельно, а вот голова с туловищем — уже лишь отчасти. С каждым новым шагом ударная доза сонбутала превращала бравого чекиста Лаптева в безвольную мягкую куклу с матерчатыми руками-ногами. Подступающий сон все сильнее пригибал ватный колокол головы к теплому уютному асфальту.
Ни до какого метро не дойти, понял я и, отпихивая клочья сонного тумана, стал продираться к ближайшей телефонной будке. Последним, что я запомнил, был расплывчатый диск телефона-автомата.
И номер Сережи Некрасова, который я набирал еще наяву, но уже чужими пальцами, без участия абсолютно нездешней головы...
Зинь-зинь-зинь! Бом! Бом! Бом! Бом! Бом! Бом!
Бом-бом! Зинь-зинь! Бом-бом!
Над ухом звенели трамваи и громко бухали африканские тамтамы. Я слабо пошевелил пальцами рук: мои. Не открывая глаз, дотянулся до головы: славу Богу, тоже моя. Чужая не станет так немилосердно трещать.
Тамтамы и трамваи ежесекундно вколачивали мне в макушку по два гвоздя — один тоненький, другой толстый и басовитый. Мой бедный череп должен был обрасти гвоздями на манер дикобраза.
Бом-зинь! Зинь-бом! Зинь-бом-зинь-бом-зинь-бом!
Я открыл глаза и увидел свои ноги в брюках.
На своей кровати в своей комнате.
Я был дома. Уже хорошо.
Видимо, Сережа Некрасов услышал мое телефонное бормотанье и не бросил в беде. Доставил домой блудного попугая Макса.
Звуки тамтамов и трамваев доносились из-за двери: кто-то снаружи звонил в мой звонок и отбивал ноги о дверь. Если это явились меня прикончить, сейчас самое время. Сопротивления не окажу.
Бом-зинь-бом! Боммм! Зинннь!
— Иду, иду, изверги... — слабо промычал я, спуская на пол свои непослушные ноги. Медленно-медленно, по одной. Как славно, что я не поддался уговорам Ленки и отказался ставить себе железную дверь. Представляете, какие были бы сейчас звуки?..
За моей дверью обнаружился Валера Волков. Бодрый, свежий, с гирляндой пейджеров на поясе.
— Кончай дрыхнуть, пришло время расплаты! — Главный шоумен Кремля без церемоний ввалился ко мне в квартиру и втащил за собой длинный здоровый сверток, перевязанный шпагатом.
Внутри под слоем бумаги могла быть рыба-великанша или колбаса-переросток. Все зависело от того, где Валера успел побывать до меня. И где что недостаточно хорошо лежало.
— Уговор помнишь? — спросил Волков, не давая мне прийти в себя. — Одна услуга за тобой, как договаривались. Значит, объясняю дело...
— Погоди, Валера, — замороченно потряс я головою. — Скажи, который теперь час?
— Уже восемь утра. — Волков щелкнул ногтем по циферблату. — Говорил же я тебе: кончай дрыхнуть...
— А день? Какой сегодня день?
Главный кремлевский шоумен оглядел мое пострадавшее лицо, помятую одежду и сделал неверный вывод о том, как сотрудники ФСБ проводят свободное время.