– Сайгон, – прорычал Стаббс и шариковой ручкой с обгрызанным концом сделал какую-то пометку на полях. Его лондонский выговор нес на себе отпечаток слегка гнусавого американского произношения, словно сохранившегося у него с тех времен, когда на Флит-стрит господствовали канадцы. – Рождество три года назад. Вспоминаешь?
– О каких воспоминаниях ты говоришь, старина? – спросил Джерри, оставаясь у стены.
– О праздничных воспоминаниях, – ответил Стаббс с улыбкой палача. – Дух товарищества и веселья, небольшой праздник в корпункте, когда наши сотрудники были настолько молоды, что поддерживали таковой. Ты устроил вечеринку по случаю Рождества. – Стаббс процитировал документ из подшивки: «Израсходовано на рождественский обед в отеле „Континентал“, Сайгон». Дальше ты, как мы всегда требуем, перечисляешь гостей. Местные журналисты, фотографы, шоферы, секретарши, мальчики-посыльные и черт его знает кто еще! На это тратится ни много ни мало – семьдесят фунтов, и все ради поддержания доброй репутации газеты и чтобы немного повеселиться. Теперь припоминаешь? В числе гостей ты упоминаешь Красавчика Столвуда. Он был на этой вечеринке? Я говорю про Столвуда. Вел себя, как обычно? Ухаживал за дурнушками, чтобы им не было грустно, говорил правильные слова, да? Стаббс выждал, снова пожевав язык, как будто раздумывая, высказать ли то, что у него там вертится. Но Джерри молча подпирал стену и всем своим видом показывал, что готов так стоять хоть целый день.
– Мы – придерживаемся левой ориентации. – Стаббс сел на своего любимого конька. – Это означает, что мы предпочитаем доверять сотрудникам и считаем ниже своего достоинства охотиться на хитрых лис, которые захотят смошенничать. Наше выживание может оказаться под угрозой из-за чрезмерной щедрости одного безграмотного миллионера. Есть документы, свидетельствующие, что Столвуд праздновал Рождество в Пномпене. Он устраивал там рождественский обед для высоких должностных лиц камбоджийского правительства, храни его Бог. Я говорил со Столвудом, похоже и он это подтверждает. Он был в Пномпене.
Джерри неторопливо продефилировал к окну и остановился, присев на старый черный радиатор отопления. За окном, меньше чем в двух метрах от него, над тротуаром, по которому в обоих направлениях сновали люди, висели большие уличные часы с довольно грязным циферблатом – подарок Флит-стрит от основателя газеты. Было не очень рано, но стрелки часов застыли на без пяти шесть. У дверей на другой стороне улицы двое мужчин читали газету. Шляпы и газета не позволяла разглядеть их лиц. Джерри подумал, как прекрасна была бы жизнь, если бы все «хвосты» на самом деле выглядели именно так.
– Стаббси, все тянут с этой газетенки комиксов, что могут, – сказал он совершенно серьезно после довольно долгого молчания. – Включая тебя. Ты говоришь о том, что было три года назад, черт побери! Да выбрось ты это из головы, дружище! Послушайся моего совета. Можешь засунуть этот свой документ себе в задницу. Другого он не заслуживает.
– Мы – не газетенка комиксов, мы – газета. Комиксы печатает цветное приложение.
– Для меня – газетенка, дружище. Всегда ею была, и всегда ею останется.
– Добро пожаловать, – выразительно сказал Стаббс со вздохом. – Добро пожаловать, избранник председателя правления. – Он взял печатный бланк контракта. «Имя: Уэстерби, Клайв Джеральд, – с пафосом продекламировал он, делая вид, что читает контракт. – Профессия: аристократ. Добро пожаловать, сын старика Самбо». – Он бросил контракт на стол – Будешь писать для обоих выпусков. Для воскресного и для ежедневного. Обеспечиваешь освещение всех событий недели, от военных действий до представлений с голыми бабами. Без автоматического права продления контракта и без пенсии, представительские расходы – на минимальном уровне. Расходы на стирку – только в командировках, и не включай сюда свои недельные счета из прачечной. У тебя будет карточка для оплаты телеграмм, но использовать ее не надо. Высылай статьи авиапочтой и сообщай по телексу номер квитанции, мы здесь будем учитывать, когда получим. Дальнейшая оплата – по результатам работы. Би-би-си великодушно согласилась использовать интервью, которые ты запишешь на магнитофон: расценки – как всегда, смехотворные. Наш председатель говорит, что это хорошо для престижа, уж не знаю, что он имеет в виду. Для использования твоих материалов другими агентствами и газетами…
– Аллилуйя, – закончил Джерри, глубоко вздохнув. Неторопливо прошествовав к столу, он взял шариковую ручку с обгрызенным концом, еще мокрую от зубов Стаббса, и, не глядя на ее владельца не просмотрев формулировок контракта, неторопливым царственным жестом в конце последней страницы, ухмыляясь, начертал свою подпись. В эту самую минуту девушка в джинсах весьма бесцеремонно распахнула дверь и вывалила на стол кипу свежих гранок, как будто ее специально прислали для того, чтобы прервать происходившее священнодействие с контрактом. Зазвонили телефоны – возможно, они звонили уже давно. Девушка вышла из комнаты, нелепо балансируя в туфлях на платформе; чья-то незнакомая голова заглянула в дверь и прокричала: «К старику на утреннюю молитву, Стаббси» Тут же появился кто-то из младших сотрудников, и уже через минуту Джерри под его руководством начал обход отделов, в которых должен показаться новоиспеченный корреспондент: административный, международный, отдел редакционных статей, бухгалтерия, отдел хроники, спортивный, отдел путешествий и отдел этих ужасных женских журналов. Провожатым был бородатый выпускник колледжа лет двадцати, и Джерри на протяжении всего ритуала называл его Седриком. Покинув здание редакции, он остановился на тротуаре, слегка покачиваясь с пятки на носок и обратно, как будто был пьян или только что пережил хорошую встряску и еще не оправился.
– Потрясающе, – проговорил он достаточно громко, так чтобы услышали и оглянулись проходившие мимо девушки. – Отлично. Великолепно. Замечательно. Неподражаемо. – С этими словами Уэстерби нырнул в ближайшее питейное заведение, где стойку бара подпирали несколько видавших виды журналистов – главным образом из братии, пишущей о вопросах промышленности и политики, хваставшиеся друг перед другом, как их статья едва не стала гвоздем пятой полосы.
– Уэстерби! Это же сам граф, собственной персоной! Смотрите, это же его костюм! А в костюме – маленький графинчик – кто бы мог подумать!
Джерри оставался там, пока не подошло назначенное время. Пил очень умеренно, потому что хотел сохранить ясную голову для прогулки в парке с Джорджем Смайли.
В каждом закрытом сообществе есть свой узкий и широкий круг. Джерри принадлежал к широкому. Ему никогда бы не могло прийти в голову, что когда-нибудь он сможет «прогуляться по парку» или, если не употреблять профессионального жаргона, тайно встретиться со Смайли. Джерри назвал это, если бы ему когда-нибудь вздумалось – Боже упаси! – выразить словами то, что составляло большую и главную часть его судьбы – перенестись в другую жизнь, где живет и действует его второе, лучшее «я». Перед этим он должен был немного побродить по городу, взяв за точку отсчета какое-нибудь заранее условленное место, обычно не слишком людное, например Ковент Гарден, а потом появиться на месте за несколько минут до шести. Джерри полагал, что за это время довольно поредевшая команда «уличных художников» Цирка имела возможность хорошенько понаблюдать за ним и убедиться, что все чисто и «хвоста» нет. В первый вечер он должен был прийти к выходу на набережную из станции метро «Чаринг-Кросс» – это было место, где всегда много народу и сутолока и где всегда происходят какие-то заминки с транспортом. В последний вечер пунктом назначения была автобусная остановка на южной стороне Пикадилли, там, где начинается Грин-парк. На эту остановку приходило много автобусов разных маршрутов. Встреч было четыре. Две в Лондоне и две – в «яслях». Совещания в Саррате являлись чисто рабочими – обязательное в таких случаях совершенствование профессиональных навыков – процедура, которую периодически проходили все оперативные сотрудники. Требовалось запомнить большое количество информации – телефонные номера, пароли, правила конспиративных встреч, условные фразы, открытый код обычных незашифрованных сообщений, запасные варианты и порядок действий в чрезвычайных обстоятельствах (которые, как хотелось надеяться, возможно, никогда не наступят). У Джерри была цепкая память на факты, и «инквизиторы», устроив ему экзамен, остались довольны. Кроме того, ему пришлось восстановить технику рукопашного боя, в результате чего на спине появились кровоподтеки от слишком частых падений на старенькие изношенные маты.