Крепко пил. Спал не раздеваясь. Говорят, баловался кокаином. Перед боем ездил к бурятским шаманам и буддийским ламам, просил совета. Унгерн, вспоминал его бывший командир в царской армии, был «необузданный от природы, вспыльчивый и неуравновешенный, к тому же любящий запивать и буйный во хмелю».
Это описывал еще генерал Врангель: «Худой и изможденный с виду, но железного здоровья и энергии, он живет войной. Он не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только не знает самых элементарных правил службы, но сплошь и рядом грешит и против дисциплины, и против военного воспитания — это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн Рида. Оборванный и грязный, он спит на полу, среди казаков, ест из общего котла. Тщетно пытался я пробудить в нем сознание необходимости принять хоть внешне офицерский облик».
Барон Унгерн получил удар саблей, и у него очень сильно болела голова, он почти не спал. А если еще учесть наследственность… Его отца признали умалишенным и отправили в клинику для душевнобольных.
Барон вербовал добровольцев, платил им золотом и серебром. Деньги добывал, грабя проходящие поезда. Поэтому пассажиры, которым было что терять, перед самой Даурией вылезали, пересаживались на лошадей и объезжали лагерь Унгерна. Причем он никому не давал пощады, грабил и русских, и китайцев. Когда белые стали терпеть поражение, то бежали через границу в Китай. Унгерн и у них отбирал деньги и драгоценности. Как-то ему попались аэропланы в разобранном состоянии. Он распорядился:
— К субботе собрать все аппараты. Если в воскресенье не увижу их над Даурией, в понедельник будете летать с крыши.
Заключенных держать не любил: или расстреливал, или заставлял бить палками. Барон ввел в практику порку. И не всякий выдерживал сто пятьдесят — двести ударов деревянными палками. Порол даже офицеров. Один провинившийся прапорщик получил двести ударов. Недостатка в палачах у него не было. Вокруг барона группировались какие-то прирожденные садисты и убийцы.
Получив от Семенова семь миллионов рублей золотом, Унгерн решил идти в Монголию. Приказал личному составу учить монгольский язык. Накануне похода на аэроплане полетел в дальний буддийский монастырь, где ламы благословили его на ратный подвиг. Фаталист и мистик, Унгерн считал, что, раз все предопределено, ход событий можно предугадать. Однажды проиграв бой, приказал выпороть ламу, считая, что тот назвал ему неблагоприятный день для штурма.
Барон намеревался изгнать китайские войска, которые в октябре 1919 года заняли столицу Монголии — Ургу (ныне Улан-Батор). Монгольского монарха Богдо-гэгэна заставили отречься от престола. Популярного ламу Нэйсэгэгэна пригласили на обед и там убили.
Богдо-гэгэн (в переводе с монгольского «августейший свет») — глава ламаистской церкви и теократический правитель Монголии. После смерти одного церкви выбирали следующего, и он считался перевоплотившимся «живым богом».
Унгерн послал свергнутому монгольскому монарху письмо: «Я, барон Унгерн, родственник русского царя, ставлю цель, исходя из традиционной дружбы России и Монголии, оказать Богдо-хану помощь для освобождения Монголии от китайского ига и восстановления прежней власти. Прошу согласия на вступление моих войск в Ургу».
Если Семенов хотел создать самостоятельное монгольское государство, то Унгерн ни много ни мало вознамерился восстановить империю Чингисхана. 2 октября 1920 года во главе небольшого отряда он вступил на территорию Монголии. 3 февраля 1921 года войска Унгерна взяли Ургу. И сразу начались грабежи и погромы — китайцев и иностранцев.
Но монголы встречали его восторженно. Вечером в буддийских храмах отмечали освобождение города от оккупантов. Буддийское духовенство приветствовало освободителя. Монарх произвел Унгерна в князья. И сегодня в Монголии, где высоко ценят государственную самостоятельность, с благодарностью вспоминают барона.
Унгерн был невероятным самодуром. Прогневался на своих штабистов, распорядился: «Глупее людей, сидящих в штабе дивизии, нет, приказываю никому не выдавать три дня продуктов».
Приказал: «Комиссаров, коммунистов и евреев уничтожить вместе с семьями».
Зачем же убивать детей? «Чтобы не оставлять хвостов».
В мае 1921 года Унгерн двинулся в Россию. Барону постоянно рассказывали об антибольшевистских восстаниях в Сибири, и он решил, что люди только и ждут вождя. Стоит начать — и все к нему присоединятся.
10 июня 1921 года появилось обращение Унгерна к казакам: «Передавая привет и пожелания успеха в борьбе с большевизмом, генерал-лейтенант барон Унгерн приказал всем, имеющим возможность, бежать в Монголию и вступать в ряды его регулярной армии. Всем станичникам, оставшимся на Руси, не покладая рук и не щадя живота своего точить корни поганого дерева».
Унгерн обещал восстановить в России монархию и вернуть на престол великого князя Михаила Александровича, брата Николая II. На самом деле к тому времени великий князь уже давно был мертв, его убили большевики в Перми.
Против барона сражались кавалеристы будущего маршала Константина Константиновича Рокоссовского. В бою Рокоссовский зарубил нескольких вражеских конников, сам был ранен в ногу, лошадь под ним убило, он потерял много крови, попал в госпиталь.
8 июня 1921 года нарком по иностранным делам Чичерин писал главе правительства Дальневосточной республики Александру Михайловичу Краснощекову: «Ввиду опасности со стороны Унгерна мы должны быть в теснейшем контакте с Китаем в целях совместных действий против Унгерна. Планы Унгерна опаснее планов Меркулова. Именно теперь особенно необходимо столковаться с китайским правительством о совместных действиях в Монголии, где таким образом отвлечем Унгерна от вторжения к нам и от нападения на железную дорогу».
Унгерн был невероятным авантюристом. Он пошел войной на большевиков, имея всего несколько тысяч солдат (точную цифру и сам не знал), три десятка пулеметов и четырнадцать орудий. 30 августа 1921 года 5-ю красную армию возглавил Иероним Петрович Уборевич, один из самых ярких советских полководцев. Противостоять таким полководцам барон Унгерн, при всем его боевом опыте, не мог.
Красные активно использовали авиацию. Бомбардировки эффекта не давали. Только одна бомба, сброшенная с аэроплана, ранила двух солдат. Но разведка с воздуха позволяла следить за передвижениями Унгерна. В июне его войска были разгромлены.
Барон решил отступать в Монголию. Да только его люди стали разбегаться. Он же очень жестоко обращался с провинившимися. Офицеры решили от него избавиться: бригада взбунтовалась и вышла из подчинения. В ночь с 18 на 19 августа заговорщики бросили в его палатку две гранаты и еще обстреляли ее из револьверов. Но убили только вестовых, потому что барон ночевал в другой палатке. Услышав выстрелы, он вскочил на лошадь и ускакал. Он направился к монгольскому дивизиону, рассчитывая на его верность. Но утром 20 августа монголы его разоружили и связали. А встретив красных, передали им барона.
«Правда» писала: «В Монголии взят в плен со своим штабом и с личной охраной барон Унгерн. Наши конные и пехотные части неотступно преследовали его, не отставая от противника ни на день. Ставка Антанты на монголобелогвардейские банды бита».