— Будут ли советские войска вмешиваться во внутренние дела Литвы? — обреченно поинтересовался Урбшис.
— Нет, — сразу же ответил Молотов. — Внутренние дела — прерогатива вашего правительства. Правительство Советского Союза — пролитовское. Мы хотим, чтобы литовское правительство стало просоветским.
Министр Урбшис все понял правильно:
— Какое литовское правительство было бы приемлемо советскому правительству?
— О лицах мне трудно говорить, — ответил Молотов. — Нужна такая смена кабинета, которая бы привела к образованию просоветского правительства в Литве.
— Новый кабинет должен быть сформирован к утру завтрашнего дня? — уточнил Юозас Урбшис.
— Необязательно так торопиться, — проявил великодушие Молотов. — Кабинет можно будет составить позднее, на другой день, например. Но при том обязательном условии, что все требования советского правительства будут приняты в срок.
Литовский посланник в Москве Л ад ас Наткевичюс поинтересовался:
— Нужно ли будет согласовывать состав нового кабинета с советским правительством? Если да, то как?
— Согласовать придется, — объяснил Молотов, — а как — можно потом договориться.
— Последний вопрос, — сказал министр Урбшис. — Я не вижу в литовском уголовном кодексе статьи, на основании которой можно выполнить еще одно ваше требование — отдать под суд министра внутренних дел полковника Казимира Скучаса и начальника политической полиции Аугустаса Повилайтиса. Как быть?
Вячеслав Михайлович не затруднился с ответом:
— Прежде всего нужно их арестовать и отдать под суд, статьи найдутся. Да и советские юристы могут помочь в этом…
Литовская республика не была самой демократичной в предвоенной Европе. Но что такое законность по-советски, она еще не знала.
На следующее утро Урбшис вновь был у Молотова. Литовский министр сообщил, что его правительство приняло все требования Советского Союза и ушло в отставку.
16 июня днем Молотов принял латвийского посла в Москве Фрициса Коциныпа. Передал требования Москвы: правительство Латвии уходит в отставку, формируется новое, и в страну вводятся дополнительные советские войска. Молотов объяснил: если требования не будут приняты, Москва примет соответствующие меры.
Посол просил разрешения вылететь в Ригу. Молотов сказал, что ответ должен быть дан в тот же день — не позднее одиннадцати вечера. В четыре часа пополудни посол Коцинып связался с Ригой, зачитал текст ультиматума министру иностранных дел Вильгельму Мунтерсу.
В Риге президент Карлис Ульманис провел совещание с военными. Единое мнение: военное противостояние с СССР невозможно. В семь вечера Ульманис собрал ключевых министров. Согласились принять ультиматум.
Посол Коцинып передал Молотову ответ: «Правительство Латвии, не признавая обоснованными мотивы, побудившие правительство Советского Союза выдвинуть перед правительством Латвии ультимативные требования, декларирует, что всегда добросовестно выполняло и в дальнейшем будет выполнять договор о взаимопомощи. Правительство Латвии готово обеспечить свободный доступ вооруженным силам Советского Союза…»
С литовским министром Молотов беседовал тридцать две минуты, с латвийским посланником — двадцать три. Эстонскому посланнику Молотов буквально не дал рта раскрыть. Вячеслав
Михайлович передал ему те же требования, что Литве и Латвии. Посланник хотел что-то спросить:
— Нельзя ли…
Молотов даже не захотел его выслушать и сразу прервал:
— Нет, нет.
Посланник посетовал на то, что его правительству дается мало времени для ответа.
— Ничего не могу поделать, — бросил Молотов.
Все три правительства приняли ультиматум Москвы. Балтийские политики понимали, что сопротивляться Советскому Союзу бесполезно. Красная армия заняла бы всю Прибалтику и без их согласия. Войска Ленинградского, Калининского и Белорусского особого округов были подняты по тревоге и сосредоточены на границах прибалтийских республик. Боевая задача: разгромить армии Литвы, Латвии и Эстонии [4] . Руководить операцией поручили заместителю наркома командарму 2-го ранга Александру Дмитриевичу Локтионову.
Ранним утром 17 июня 1940 года советские войска пересекли границу Латвии. Военный летчик латвийской армии Жанис Томсонс вспоминал:
«Сидя в своем истребителе и ожидая сигнала к началу боя, я пережил ощущение, которое не могу ни описать, ни пересказать — его можно только пережить самому… Как удар плети прозвучало сообщение противовоздушной обороны: “Русские самолеты над Даугавпилсом!” Все взгляды обратились к капитану. Он расхаживал вокруг радиостанции, ожидая приказа. Но молчала радиостанция, молчал и капитан».
«В понедельник, 17 июня, — вспоминала Сандра Калниете, которая со временем станет министром иностранных дел независимой Латвии, — люди проснулись и собрались на работу, но, выйдя на улицу, обнаружили, что над Ригой кружат советские бомбардировщики; через несколько часов в центр города вошли танки».
Днем советские войска заняли привокзальную площадь, и сразу же здесь стали собираться люди. Кто-то вручал цветы советским танкистам, а кто-то стал нападать на полицию. В полицейских бросали булыжниками.
Советское посольство инструктировало Рижское радио: о Красной армии передавать только информацию, поступавшую из посольства. Посоветовали транслировать музыку.
«Часов в 12 с улицы Кришьяна Барона подъехал танк, — вспоминал радиожурналист Константин Карулис. — Мгновение он маневрировал, гусеницы скользили по гладкому асфальту, оставляя на нем глубокие борозды. Танк развернулся, и мы увидели, как медленно поднимается ствол орудия, нацеливаясь прямо на наше окно…»
Поздно вечером по радио выступил президент Ульманис. Он закончил свое выступление словами:
— Я остаюсь на своем месте, вы оставайтесь на своих.
После выступления он вышел к журналистам. Один из них спросил:
— Господин президент, не нужно ли было все же воевать?
Ульманис склонился к нему:
— Вы так думаете? И многие так думают?
— Да!
— И что бы это дало?
Всех интересовало: как будет реагировать Берлин? Лето сорокового года — время наивысшего успеха нацистской Германии. Гитлер захватил пол-Европы. Главный соперник на континенте, Франция, капитулировал. Англичане засели на своем острове и ждали вторжения. Но летом сорокового Гитлер еще соблюдал условия пакта со Сталиным.
Статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Эрнст фон Вайцзеккер 17 июля 1940 года информировал все немецкие дипломатические миссии:
«Укрепление русских войск в Литве, Латвии и Эстонии, реорганизация правительств, производимая советским правительством, касаются только России и прибалтийских государств. Поэтому ввиду наших неизменно дружеских отношений с Советским Союзом у нас нет никаких причин для волнения, каковое нам открыто приписывается некоторой частью зарубежной прессы».