— Вы совершенно правильно говорили, — напомнил ему Доронин, — что такое положение могло случиться только потому, что члены политбюро и Сталин не представляли и не знали, как живет народ. Говорили ведь так, Климент Ефремович?
— Говорил, — подтвердил Ворошилов.
— Вы говорили, — напоминал ему Доронин, — что «только наша оторванность от парторганизаций, наша оторванность от жизни народа могла привести к такому положению, как у вас на Смоленщине». И это действительно так. Положение в сельском хозяйстве на Смоленщине было страшное. Я могу, товарищи, пленуму назвать такие цифры: за 1951–1953 годы из области ушло сто тысяч колхозников. Причем как уходили? Сегодня в колхозе пять бригад, завтра четыре. Ночью бригада секретно собиралась и уезжала, заколотив все дома…
Почему же Доронин раньше, при Сталине, молчал, почему не бил тревогу?
— Достаточно было хотя бы маленький намек сделать, что у тебя плохо с хлебом или с другими делами, — ответил первый секретарь Смоленского обкома, — как через три минуты тебя вызывают и начинают говорить: что это у вас там за настроение? Что это за мысли вы вынашиваете? Приходишь в ЦК, входишь к секретарю Центрального комитета партии в кабинет и не знаешь, выйдешь ты из него или нет. Такая обстановка не способствует откровенному разговору. Вы тогда, товарищ Ворошилов, говорили: «Что вы молчите?» А я вам сказал: «Климент Ефремович! Вот если бы я к вам приехал и рассказал все, что вы сейчас видели своими глазами, вы бы мне сколько уклонов приклеили?»
Сталин, как и его малообразованные партийные секретари, попал под обаяние такого мистификатора, как Трофим Денисович Лысенко, обещавший немедленное решение всех проблем в сельском хозяйстве, и следовал его советам. Хотя настоящие ученые над Лысенко просто издевались.
10 апреля 1948 года на семинаре лекторов обкомов и горкомов партии в Политехническом музее заведующий отделом науки ЦК Юрий Андреевич Жданов выступил с лекцией «Спорные вопросы современного дарвинизма» и покритиковал Лысенко.
Юрий Андреевич был сыном члена политбюро и секретаря ЦК Андрея Александровича Жданова, отвечавшего за идеологию. Так что выступление младшего Жданова не было самодеятельностью. В идеологическом подразделении ЦК давно выражали недовольство Лысенко. На него жаловались видные ученые-биологи, которые доказывали, что деятельность Лысенко идет во вред сельскому хозяйству. Ни один из обещанных им чудо-сортов пшеницы так и не появился. Зато он успешно мешал другим биологам внедрять свои сорта, выведенные в результате долгой селекционной работы.
Однако Сталин разозлился, узнав, что академика критикуют. Юрия Жданова вызвали на политбюро. Вождь глухим голосом сказал:
— Здесь один товарищ выступил с лекцией против Лысенко. ЦК не может согласиться с такой позицией. Это ошибочное выступление носит правый, примиренческий характер в пользу формальных генетиков.
Вождь устроил разнос руководителям идеологического ведомства:
— Вы что, не знаете, что на Лысенко держится все наше сельское хозяйство? Нельзя забывать, что Лысенко — это сегодня Мичурин в агротехнике. Лысенко имеет свои недостатки и ошибки. Но ставить своей целью уничтожить Лысенко как ученого — по какому праву? Кто разрешил?
Сталин зловеще сказал:
— Так этого оставлять нельзя. Надо примерно наказать виновных. Надо поддержать Лысенко и развенчать наших доморощенных морганистов.
«Морганисты-вейсманисты» — так злобно именовали ученых, занимавшихся генетикой.
Пропагандисты и чиновники, как правило, и не подозревали, что Август Вейсман — немецкий зоолог и эволюционист, а Томас Морган — один из основоположников генетики. Но формула прижилась, поскольку звучала как ругательство.
Советская власть отвергла генетику как лженауку. Помимо обычной безграмотности тут, похоже, сыграла роль приверженность идеологическим догмам. Трофим Лысенко и его соратники доказывали, что живой организм можно «перевоспитать» и придать ему любые нужные качества. А генетики объясняли, что наследственные признаки все-таки зависят от хромосом. Это советскую власть никак не устраивало, поскольку перевоспитать следовало не только растительный и животный мир, но главное — человека…
И тут помимо всего прочего затеялась сложная интрига, в которую были вовлечены два влиятельных члена политбюро — Жданов и Маленков.
На заседании оргбюро ЦК весной 1948 года Жданов-старший внес вопрос об укреплении руководства сельскохозяйственной академии, что в переводе с бюрократического языка на обычный означало решение убрать Лысенко с поста президента.
Намерения Жданова столкнулись с интересами другого влиятельного члена политбюро — Георгия Максимилиановича Маленкова. Он после краткого периода опалы вновь вошел в силу. Сталин поручил Маленкову курировать сельскохозяйственный отдел ЦК и назначил председателем бюро Совета министров по сельскому хозяйству. Хотя никто не рискнул бы сказать, что Георгий Максимилианович, городской человек, всю жизнь проработавший в орготделе, разбирается в сельском хозяйстве.
Маленков не нашел иного способа изменить ситуацию в аграрном секторе, кроме как положиться на фантастические обещания Лысенко. Взамен обещал избавить «народного академика» от нападок. Маленков доложил Сталину о критическом выступлении младшего Жданова. Это был удар по репутации отца Юрия Андреевича — Жданова-старшего, от которого вождь к тому времени хотел избавиться.
10 июля старший Жданов, который очень плохо себя чувствовал, ушел в двухмесячный отпуск, из которого уже не вернулся.
15 июля политбюро нанесло удар по младшему Жданову:
«В связи с неправильным, не отражающим позицию ЦК ВКП(б) докладом т. Ю. Жданова по вопросам биологической науки, принять предложение Министерства сельского хозяйства СССР, Министерства совхозов СССР и Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина об обсуждении на июльской сессии Академии сельскохозяйственных наук доклада акад. Т. Д. Лысенко на тему “О положении в советской биологической науке”, имея в виду опубликование этого доклада в печати».
Проект доклада Лысенко на сессии читал и правил сам Сталин.
Юрию Жданову пришлось написать покаянное письмо вождю. Он и не предполагал, что Сталин распорядится его напечатать. Письмо появилось в «Правде» 7 августа 1948 года, в последний день сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, которая стала триумфом Лысенко.
«С первого же дня моей работы в отделе науки, — оправдывался Юрий Жданов, — ко мне стали являться представители формальной генетики с жалобами на то, что полученные ими новые сорта полезных растений (гречиха, кок-сагыз, герань, конопля, цитрусы), обладающие повышенными качествами, не внедряются в производство и наталкиваются на сопротивление сторонников академика Т. Д. Лысенко…
Ошибка моя состоит в том, что, решив взять под защиту эти практические результаты, которые являлись “дарами данайцев”, я не подверг беспощадной критике коренные методологические пороки менделеевско-моргановской генетики…