– Оставь ее, Жан… – устало выдавил я. – Пусть идет куда хочет и с кем хочет. Я приношу ей свои извинения за ничем не оправданную задержку. Нам пора!
…На этот раз наш отряд был довольно внушительным: двадцать дружинников во главе со Злобыней Никитичем, двенадцать чертей под руководством поручика Брумеля, Вероника, Горгулия Таймс, ну и мы с Бульдозером. Старая ведьма ждала нас в окрестностях Вошнахауза, там, где Смерть забрала Лию. Мы вернулись туда без осложнений – в первый раз на моей памяти Вероника составила заклинание правильно. Теперь у каждого была своя дорога. Я убедил союзников обмануть врага, на время уйти в подполье и собраться уже в начале активных боевых действий. Сомнения в том, что они будут, отметались! Волей или неволей, но судьба заставляла меня драться с Ризенкампфом. Похоже, это единственный шанс вернуться домой, хотя прошел уже почти месяц и меня наверняка «похоронили». Может, даже памятная доска висит где-нибудь… А, ладно!
Князь со своими людьми намеревался скрываться в южных лесах. Брумель – в северных. Такая вот партизанщина… Лично я хотел бы продолжить экскурсии по стране и навестить Повара. Козней Ризенкампфа я не то чтобы не боялся, скорее привык к ним. Да и зачем доставлять лишние удобства противнику? Если я где-то осяду стабильно – меня и найти легко. А так пусть побегает! В конце концов, кто кого ловит? Вот пусть он и суетится, а я поеду в гости…
Злобыня и Брумель отчалили. Веронику забрала Горгулия Таймс, и в течение нескольких минут в синем небе виднелись фигурки двух ведьм с распущенными волосами. Все это время Лия стояла столбом, придавленная тяжестью обвинения и упрекающими взглядами. Мы с Жаном тронули поводья.
– Милорд…
Я обернулся.
– У вас плащ… запылился… – едва слышно прошептала она.
– Ну и что?
– И… и… рубашка уже несвежая… – По ее щекам крупными каплями катились слезы. Настоящие, искренние… Я вздохнул и посмотрел на рыцаря. Судя по всему, мой оруженосец быстро остыл и теперь был готов сам зареветь от сострадания. Господи, да ведь я и не сержусь на нее, в сущности… Что ж у меня, сердца нет? Для чего мы ее спасали? Я кивнул совсем убитой девчонке и выразительно хлопнул своего коня по крупу. Мгновенье – и Лия уже сидела сзади, обхватив руками мой пояс, и рыдала так, что меня не спасал и плащ королевы Локхайма…
Мы без особых приключений выехали на побережье. Спешить было некуда, и после ужина Бульдозер живописно рассказывал вновь прибывшей, какие чудеса храбрости и самообладания проявил лорд Скиминок, чтобы вытащить ее из царства мертвых. Врал безбожно и столь вдохновенно, что я и сам ему верил… Лия бледнела, краснела, округляла испуганно глаза или радостно взвизгивала в зависимости от поворота сюжета. За разговорами наступил вечер. Уже ночью я проснулся оттого, что кто-то настойчиво тряс меня за воротник:
– Милорд…
– А? Случилось что-нибудь?
– Проснитесь, милорд… – В темноте я почти не различал ее лица, но Лия настойчиво шептала мне в ухо: – Вы опять спасли мне жизнь! Я вам так благодарна, так благодарна…
– Ага… Послушай, поздно уже. Давай спать… – попытался отмахнуться я.
– Конечно, милорд. Ведь вы мой господин. Я за этим и пришла…
– За чем «за этим»?
– Ну… – Похоже, она долго репетировала свою речь и теперь выпалила, как пулемет: – Я буду спать с вами! Я уже все понимаю… как настоящая любовница…
– Ты что, вместо молока самогонки перед сном тяпнула? – наконец проснулся я.
– Я… вас не интересую… как женщина? – выдавила она.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать!
– Врешь!
– Восемнадцать…
– Уже ближе. А мне двадцать семь! Ты хочешь, чтобы меня упекли за растление малолетних? Господи! Ты ведь ребенок еще. Пойми меня правильно, я не импотент какой-нибудь, но и не…
– А что такое «импотент»? – заинтересовалась Лия.
– Это… ну… в смысле… В общем, видишь, ты не знаешь самых элементарных вещей! О чем может быть речь?
– Я научусь!
– Вот научишься, тогда и приходи. А сейчас иди к себе под плащик, и баиньки! Тебе еще завтрак готовить.
– Ну хоть один поцелуй, милорд! – взмолилась она.
– Ладно. Один. Вот сюда. – Я ткнул себя пальцем в небритую щеку. Лия робко коснулась меня губами и заговорщицки прошептала:
– А вы меня?
– Завтра. Все завтра. Или на днях, ну там поближе к концу недели, а лучше месяца…
– Правда?
– Конечно. Когда я тебя обманывал?
Через пять минут счастливая девчонка уже мирно похрапывала на своем месте. Но мне она сон перебила. Я вспомнил дом, жену и провалялся в грустных воспоминаниях почти до рассвета…
…Эх, погодка что надо! Солнышко, песок, чайки кричат над головой, наше трио в полном составе, довольное и сытое, дорога открыта, и никто не треплет нервы. Ризенкампф, Раюмсдаль, кардинал Калл, Волчий Коготь, Бесноватая Герла, настоятель приблудцев, Тьма, черти – все это уже лишь яркие воспоминания. Словно сон какой-то. И всплывают в памяти не кровь, не убитые враги, не количество и тяжесть собственных ран, а что-то веселое, комичное, нелепое. Например, как из меня делали слугу дьявола… Или как Жан пошел мыться к Лие, а вылетел с шайкой на голове… Как Вероника обливала супом пожилых ведьм из Тихого Пристанища… Как ряса настоятеля гонялась за монахами… Смех, одним словом. Есть что вспомнить… Да и сам я, наверное, изменился. Стал ездить верхом не хуже ковбоя, выучился фехтовать (не ахти как, но все же), закалился, перестал чихать. Не имея возможности для длительных размышлений над структурой времени и пространства, прекратил скорбеть о судьбе и впадать в панику. Человек ко всему привыкает. Этот мир в сущности был не лучше и не хуже моего собственного.
Опять-таки все происходящее больше напоминало фарс, трагикомедию, хорошо поставленный спектакль и пока никого не задевало всерьез. Если раньше я предполагал, что Меч Без Имени – это лишь одно из имен Черного меча… О! Тогда я – Вечный Воитель, Спаситель и Защитник Человечества, Герой на Службе у Закона и тому подобные штучки. Нет, братцы кролики! Все мои приключения явно отдают легкой пародией на героику, без всяких намеков на значимость и весомость… Ну и ладно! Каждому свое, как говорится.
…Из философствования меня вывел дикий визг Лии. Бульдозер указал пальцем на что-то впереди и рухнул с лошади в глубоком обмороке. Визг прекратился. Наша далеко не слабонервная спутница последовала примеру Жана. Что же, черт побери, произошло? Шагах в двадцати от развилки дорог стояла странная пирамида из каких-то скрещенных палок, тряпок, обрывков шкур и… отрезанной женской головы сверху! Господи… Кони фыркали и били копытами, зеленые мухи радостно кружили вокруг, а я, вместо того чтобы, как все, прилечь на минутку, был вынужден приводить в чувство этих олухов. Забота о здоровье других – великое лекарство. Не будь я занят, меня бы наверняка стошнило.