— Тебе нужно сходить на занятия общества «Бомон» — это группа поддержки для трансвеститов. — Так часто приходится давать этот телефон, что я его уже наизусть выучила. — Позвони им, и тебе пришлют информационные буклеты. Настоящее имя называть необязательно. Еще есть «Трансформация» — специальные курсы в Юстоне, где учат набивать лифчик, ходить на высоких каблуках, делать круглую попу и всякое такое.
— Значит, мне придется покупать женские вещи, — простонал он. — И где же я возьму босоножки на шпильке одиннадцатого размера? Как же косметика? Я понятия не имею, как этим пользоваться. Конечно, можно спросить маму или сестру, но они с ума сойдут.
— Ну, если хочешь, я пойду с тобой. Можем пойти в супермаркет и притвориться, будто все покупаем мне. Я такого же роста, так что никто ничего не заподозрит.
— Ты на самом деле согласна мне помочь?
Я улыбнулась Генри.
— Да. Конечно, согласна.
Огромные голубые глаза Генри поблескивали от слез безмолвной благодарности.
— Спасибо, Роуз, — прошептал он. — Ты прелесть!
Ну и письма мне приходят! Вы только послушайте!
Дорогая Роуз, я условно освобождена по обвинению в поджоге, но у меня новый инспектор для условно освобожденных, и опять чешутся руки. Мне так хочется что-нибудь поджечь, что я все время покупаю горючее и спички, — умоляю, помогите!
Господи! Я не очень-то люблю подставлять читателей, конфиденциальность — это святое, но иногда необходимо что-то предпринять. Так что я позвонила инспектору этой женщины, и она немедленно пришлет к ней кого-нибудь.
Вот еще одно, не лучше, — зелеными чернилами, естественно:
Дорогая Роуз, марсиане посылают мне сообщения через батарею в спальне. Но это еще ничего. Самое худшее — что они делают это на полной громкости, и по ночам я не могу уснуть. Я просила их не шуметь так сильно, но они и слышать не хотят. Что же сделать, чтобы они не мешали мне спать?
Дорогая Филис, — ответила я. — Спасибо за письмо. Нет ничего более раздражающего, чем назойливые марсиане и шум в батарее. Но, знаете, современная медицина достигла потрясающих результатов, поэтому мой совет — немедленно отправляйтесь к врачу. Желаю вам всего хорошего, Роуз.
Следующее письмо было на шестьдесят страниц, на гербовой бумаге и с подписью «Король Георг». Еще три — о проблемах с соседями по комнате. Все как обычно. Всю ночь торчит перед телевизором… никогда не моет посуду… всегда запаздывает с квартплатой… постоянно водит к себе мужиков…
Сочиняя ответы, я подумала о своем соседе Тео. Несмотря на мои первоначальные — и полностью оправданные — тревоги, я его почти не вижу. Тео в точности как тот знаменитый корабль, который проходит порт ночью. Иногда по ночам я слышу, как он шагает у меня над головой, — с тех пор как мы с Эдом расстались, я страдаю бессонницей. Иногда вечером он куда-то уходит, но, как ни странно, только когда сухо и нет дождя. Все это довольно жутковато, особенно после этого его странного замечания про фонари. Вроде он не похож на Джека-Потрошителя, но кто знает, в тихом омуте…
Я разрешила проблему назойливых соседей, приложив к письмам буклет «Учимся жить вместе», и распечатала одно из столь редких писем благодарности. Письмо было от Колина Твиска по прозвищу Одинокий Молодой Человек.
Дорогая Роуз, — писал он. — Большое спасибо за очень, очень доброе письмо. Я все время ношу его с собой. И каждый раз, когда мне становится грустно, достаю его и перечитываю. Мысль о том, что такая популярная — и очень красивая — девушка, как вы, считает меня симпатичным, внушает мне уверенность в себе. Я делаю все, что вы мне посоветовали, и — представьте себе — по-моему, я уже нашел ту самую Особенную Девушку! С любовью, Колин Твиск. Целую.
Боже мой, как трогательно, подумала я. Вот за что я люблю свою работу. Приятно осознавать, что помогаешь кому-то справиться с переживаниями и болью! Я положила письмо Колина в папочку «Благодарности» — бальзам моему самолюбию, когда внезапно раздался крик. Очевидно, только что вернулся Рики, которого не было два дня.
— Какой хрен придумал этот хреновый заголовок? — орал он на Джейсона Брауна, главного помощника редактора. Рики ткнул пальцем в газету с пресловутым заголовком, и мое сердце упало. Сейчас Джейсон, как говорится на нашем журналистском жаргоне, «получит люлей». — «ЭКСПЕРТЫ ГОВОРЯТ, ЧТО ПРИЧИНОЙ АВИАКАТАСТРОФЫ СТАЛИ НЕПОЛАДКИ»? — вопил Рики. — Что за дерьмо собачье! А это что? «ПРОСТИТУТКИ ОБРАТИЛИСЬ К РИМСКОМУ ПАПЕ»! Полное дерьмо! «УКРАДЕННАЯ КАРТИНА НАЙДЕНА ПОД ДЕРЕВОМ»? Вонючее дерьмо!! — На этот раз он был прав.
Теперь Рики набросился на Линду, нашего редактора. Мы с Сереной нервно переглянулись.
— И вот эти статьи тоже полное дерьмо, — крикнул он. — «Приобщите детей к выпечке!» — кто придумал эту чушь? «Необычное применение привычных в быту вещей: старыми колготками можно полировать мебель, а остатки взбитых сливок использовать как кондиционер для волос!» Дерьмо собачье, — бешено повторил он. — Куча дерьма! Безобразное, вонючее дерьмо-дерьмище. Неудивительно, что тираж падает к чертям — этой газетенке нужен фактор Р.
— Фактор Р? — проговорила несчастная Линда.
Мы переглянулись.
— Фактор Р, — медленно процедил Рики. — Фактор Риска, тупицы. Понятно?
— Понятно, — хором произнесли мы.
— Нам нужен триумф над трагедией, мужество матерей-одиночек, отважные дети. И животные! — оживленно добавил он. — Мне нужно больше животных. Читатели обожают зверей, и я тоже. Достань мне испанских осликов, Линда, осиротевших коал, детенышей тюленей…
— Сейчас не сезон.
— Плевать я хотел! — ругнулся Рики. — Хочу детенышей тюленей. И, раз уж вы этим займетесь, найдите мне щенков со стимуляторами сердца и котят со слуховыми аппаратами. Если в течение недели в этой газете не появятся душераздирающие истории о зверях, Линда, я из тебя отбивную сделаю.
— Кто-то сегодня утром явно встал не с той ноги! — весело подмигнула мне Серена, когда Рики с топотом вернулся в свой кабинет. — Что ж, у всех у нас проблемы. Каждому приходится нести свой крест, — добавила она с напряженной улыбкой и включила машину для уничтожения бумаг.
Я покосилась в ее сторону.
— Ничего серьезного не случилось?
— Ничего такого, что было бы нам не по силам, — смиренно ответила она. — Роб вчера попал в аварию.
— О господи. Он не пострадал?
— Нет, почти нет. Только шишка большая на голове. Но дверь в гараже придется отвезти на свалку — места живого не осталось.
— О нет!
— Господь посылает нам испытания, — бодро проговорила она.
Я рассеянно улыбнулась и кивнула головой. Серена уничтожала старые письма — они хранятся шесть месяцев, — а я смотрела на Линду, лицо которой стало пепельно-серым. И тут меня осенило. Тревор и Беверли. Вот она, прекрасная, добрая история о животных. Линда была очень рада.