Чтобы отогнать неприятные мысли, я решила разгадать кроссворд, как обычно, для начала взявшись за анаграммы. Хитрость здесь не в том, чтобы переставлять буквы, но чтобы видеть их. Нужно знать, где спрятана анаграмма, уметь подобрать ключ. К примеру, на анаграмму в кроссворде обычно указывает слово «наоборот», или «вперемешку», или «запутанный». «Перевернутый», «перемешанный», «вверх тормашками» — ключи к анаграммам.
Странно, но, разгадывая анаграммы, я чувствую особую радость. Часто я составляю анаграммы в уме, просто так, для развлечения. Может, это потому, что я единственный ребенок в семье и всегда умела сама себя занимать. Когда удается в конце концов в одном слове обнаружить другое, как бы спрятанное у него внутри, испытываешь необыкновенное удовлетворение. «Роуз» превращается в «узор», «норма» в «роман», «алимент», что символично, в «темнила»! Из сочетания «Эд и Роуз» всегда складывается какой-то «урод из Э.». И очевидно, что «Эдвард и Роуз» содержат все нужные буквы для слова «развод».
По крайней мере, ехать на работу будет нескучно, подумала я. Автобус тарахтел по Кэмбервелл-Нью-роуд. Редакция «Дейли пост» располагается точно напротив галереи Тейт, в коричневом задымленном стеклянном блочном доме с видом на Темзу. Еще здесь находится офис «Объединенной газетной компании», которая выпускает «Санди пост» и «Знаменитости».
Поднявшись на десятый этаж на лифте, я сдернула бейдж с моим именем (в целях безопасности, чтобы не привлекать психов) и приготовилась к таинству. Прошла мимо отдела новостей, отдела графики и задней комнатки, где сидят помощники редакторов. Одарила улыбкой автора колонки сплетен Норриса Хэмстера и нового редактора отдела статей Линду Ли-Трэпп. Пожелала доброго утра Ясновидящей Синтии, нашему астрологу, и Джейсону Брауну, главному помощнику редактора. И в самом конце огромного офиса отдела новостей, возле окна, остановилась у своего «отсека» со шкафчиком и папками. Я знакома со многими ведущими колонок экстренной помощи — иногда мы обедаем вместе, — и все мы жалуемся, что на работе нас притесняют. Наши боссы (в основном мужчины) смотрят на нас подозрительно; мы вроде как добрые ведьмы, живущие в конце улицы. Но я не обижаюсь, что меня выселили в дальний угол, ни капельки, потому что здесь хотя бы более-менее спокойно. В редакции «Пост» всегда жуткий шум. День начинается относительно тихо, к одиннадцати готовятся основные репортажи, и гул усиливается. Люди ругаются, кричат и смеются; телеэкраны непрерывно бормочут; компьютеры гудят, принтеры выплевывают бумагу, разливаются полифонические звонки мобильных телефонов. Но если сидишь в двух милях от эпицентра, до тебя обычно мало что долетает.
— Привет, Серена, — бодро поздоровалась я со своей ассистенткой. — Как поживаешь?
— Ну… — Я насторожилась. — … не жалуюсь. И по крайней мере, — проговорила она, бросив взгляд на улицу, — погодка ничего для этого времени года.
Позвольте объяснить: Серена проживает в городе под названием Клише. За ее манеру сыпать банальностями и избитыми фразами ее впору наградить Золотой Пальмовой Ветвью. Она из тех людей, кто никогда не унывает. Порой она так жизнерадостна, что у меня возникает подозрение, что она не в своем уме. Тем более что на домашнем фронте у нее затяжной кризис. Ей под сорок, серая мышка с тремя детьми и жутко занудным мужем по имени Роб (анаграмма «бор»).
— Как прошел уикенд? — поинтересовалась я, усаживаясь за стол.
— Замечательно, — с улыбкой ответила она. — Только вот у Джонни голова застряла в батарее.
— О господи.
— Три часа там проторчал.
— Боже.
— Он искал Фродо, белую мышь, но потом, непонятно почему, его голову заклинило. Мы пробовали намазать шею оливковым маслом и сливочным, и даже маргарином с низким содержанием холестерина, но все без толку. В конце концов пришлось позвонить в 911, и пожарная бригада его вытащила.
— А как же мышь?
— Увы, когда переполох окончился, оказалось, что ее съела кошка.
— О! — Я была потрясена.
— И все же, могло быть и хуже. Все хорошо, что хорошо кончается, — беззаботно заключила она. Хорошо-то хорошо, но не для Фродо. — А ты как провела уикенд, Роуз?
— Нормально, — ответила я с напряженной улыбочкой. — Обустраивалась потихоньку. У меня же новый дом.
— Жизнь — как американские горки, — ободряюще произнесла Серена.
— Ммм.
— И не стоит горевать о том, чего не вернуть.
— Точно.
— Знаешь, жизнь — не…
Черт!
— Сахар? — прервала ее я.
На минуту она пришла в замешательство.
— Нет, я хотела сказать, жизнь — не сплошной праздник.
— О'кей, Серена, — проговорила я, мысленно вручая ей «Оскар» в номинации «Банальность дня». — Займемся работой.
С радостным предвкушением я взглянула на гору конвертов в ящике для почты. Там ждали своей очереди коричневые и белые конверты, телеграммы и письма, присланные авиапочтой. Написанные от руки и напечатанные. На некоторых были сердечки и цветочки, и мне почудилось, будто из конвертов доносятся голоса, умоляющие о помощи.
Натренированным взглядом я определяла дилеммы, которые скрывались в письмах. Крупные, как у ребенка, буквы с завитками — это сдерживаемые эмоции. Обратный наклон — хроническая депрессия. Неразборчивые каракули зелеными чернилами — шизофрения, убористый почерк — замкнутость. Серена нумеровала и проставляла даты на письмах для регистрации, а я пролистывала большую папку-указатель, где хранятся информационные буклеты, которые я посылаю с каждым ответом.
У меня сотни буклетов с описанием всех вообразимых человеческих проблем, начиная с «Абстинентного синдрома» до «Ярости неуправляемой», между которыми находятся (случайная выборка) «Беременность» (желательная и нежелательная), «Бессонница», «Долги», «Злые соседи», «Повышенная волосатость», «Покраснения», «Расовые предрассудки», «Ревность», «Смерть», «Соски», «Стресс», «Уверенность в себе», «Угревая сыпь» и «Храп». Когда я вижу весь спектр проблем, аккуратно разложенных в алфавитном порядке, то испытываю ни с чем не сравнимое удовлетворение. Прибравшись в ящичке — «Курение» каким-то образом перепуталось с «Курортными романами», — я распечатала большой пакет с сегодняшней почтой. Серена всегда просвечивает пакеты под рентгеном в комнате для корреспонденции, потому что иногда нам присылают всякую гадость, например использованные презервативы (ужасная мерзость), кружевные трусики или порноснимки. Но обычно пакеты набиты книгами по психологии из серии «Помоги себе сам». Их присылают пиар-отделы издательств, и все отчаянно желают, чтобы я упомянула их в колонке. И редко удостаиваются такой чести, так что разве можно их винить? В конце концов, у нас три миллиона читателей. Первая книга называлась «Как завязать разговор и обрести новых друзей». Дальше шли «Помоги жертве преступления», «Как стать счастливым гомосексуалом» и «Антистрессовое дыхание». Я убрала книжки в шкаф, аккуратно располагая по высоте. Теперь я готова просмотреть сегодняшнюю почту. В своей колонке я отвечаю на письма о самых разных проблемах — психологических, физических и прочих, но приблизительно представляю, с чем придется столкнуться сейчас. В это время года на пике неудавшиеся курортные романы, отвратительные вторые медовые месяцы и разочарования результатами экзаменов.