В принципе, нянюшка Ягг любила готовку — разумеется, если при этом кто-нибудь другой шинковал овощи, а потом мыл посуду. И всегда считала, что способна сделать с куском говядины такое, что быку бы и в голову не пришло. Но только что она осознала, что все это ерунда по сравнению с тем, как готовят в Орлее. Вот где умели наслаждаться жизнью. Тогда как за пределами Орлеи кулинария пребывала на первобытной стадии развития и занималась лишь нагреванием всяких кусков животных, птиц, рыб и овощей до тех пор, пока они не станут коричневыми.
Однако все орлейские повара специализировались исключительно на несъедобных вещах — по крайней мере, пищей назвать это было трудно. Сама нянюшка Ягг раньше думала, что у пищи должно быть четыре ноги, ну или две ноги и два крыла. Или, на худой конец, плавники. Идея же о пище, у которой может быть много больше четырех ног, была для нянюшки абсолютно внове.
Готовить в Орлее было особенно не из чего. Поэтому здесь готовили из всего. Нянюшка никогда слыхом не слыхивала о креветках, лангустах или омарах. На ее взгляд, жители Орлей просто выскребали речное дно и варили все то, что удалось оттуда вытащить.
Хороший орлейский повар мог бросить в кастрюлю отжатую пригоршню грязи, добавить несколько палых листьев и щепотку-другую каких-нибудь травок с непроизносимыми названиями, но из всего этого получалось такое блюдо, попробовав которое, самый заядлый гурман разрыдался бы от радости и поклялся чем угодно, что изменится, очистится и весь остаток жизни будет творить исключительно добрые дела, если ему нальют еще маленькую тарелочку добавки.
Нянюшка Ягг покорно шагала за пробирающейся через рынок тетушкой Прияткой. Мимо клеток со змеями и связок загадочных волосатых растений. Мимо поддонов с устрицами. Потом они остановилась поболтать с двумя тетушками, как две капли воды похожими на нянюшку Ягг и стоящими за прилавками небольших ларьков, в которых за пару пенни можно было попробовать какие-то странные похлебки и пирожки с моллюсками. Нянюшка пробовала все подряд. Она получала несказанное удовольствие. Орлея, город поваров, наконец нашел аппетит, которого заслуживал.
Прикончив тарелку рыбы, нянюшка Ягг обменялась кивком и улыбкой с маленькой старушкой, хозяйкой рыбного ларька.
— Да, все это… — начала она, поворачиваясь к тетушке Приятке.
Тетушка Приятка исчезла.
Большинство людей, наверное, сразу бросились бы искать ее в толпе, нянюшка же Ягг предпочла сначала поразмыслить.
«Я спрашивала насчет магии, — думала она, — и она привела меня сюда, а сама ушла. Видимо, тут все дело в этих самых стенах с ушами. Так что, может, все остальное мне лучше сделать самой?»
Она огляделась. Чуть поодаль от остальных ларьков, прямо у реки, стояла очень грубая с виду палатка. Вывески над ней не было, но перед входом на огне нежно булькал котел. Рядом с котлом громоздилась стопка простых глиняных мисок. Время от времени кто-нибудь выныривал из толпы, наливал себе миску того, что варилось в котле, а потом швырял горстку монеток в стоящую перед входом в палатку тарелочку.
Нянюшка отправилась к палатке и заглянула в котел. Что-то то и дело всплывало со дна, а потом снова исчезало в глубине. Большей частью варево было бурым. На поверхности образовывались пузыри, росли и липко лопались с характерным «блоп». В этом котле могло твориться что угодно. Вполне может быть, в данный момент там зарождалась жизнь.
Один раз нянюшка Ягг пробовала все. А кое-что она могла попробовать и несколько тысяч раз.
Нянюшка сняла с крючка черпак, взяла миску и налила бурого варева.
Мгновением позже она откинула занавешивающий вход кусок полотна и заглянула в темное чрево палатки.
В полутьме нечетко различалась некая фигура, сидящая со скрещенными ногами и курящая трубку.
— Ничего, если я зайду? — спросила нянюшка.
Фигура кивнула.
Нянюшка вошла и тоже присела. Выждав из приличия несколько секунд, она тоже вытащила трубку.
— Видать, вы с тетушкой Прияткой большие приятельницы?
— Она меня знает.
— А-а.
Снаружи послышалось звяканье черпака, которым очередной покупатель наливал себе варево.
Из трубки нянюшки Ягг кольцами поднимался сизый дым.
— По-моему, — наконец промолвила она, — очень немногие уходят не заплатив.
— Да.
Последовала очередная пауза.
— Небось, — продолжила нянюшка, — кое-кто даже золотом платит, драгоценными камнями, пахучими благовониями и всяким таким?
— Нет.
— Удивительно.
Нянюшка Ягг еще немного помолчала, слушая отдаленные звуки рыночной суеты и собираясь с силами.
— И как это называется?
— Гумбо.
— Вкусно.
— Знаю.
— Видно, тот, кто умеет так готовить, умеет и еще много чего… — Нянюшка Ягг сосредоточилась. — А, госпожа… Гоголь?
Она выжидающе замолкла.
— Почти что так, госпожа Ягг.
Обе женщины смотрели на призрачные силуэты друг друга как заговорщики, которые, обменявшись паролем и отзывом, ждут, что будет дальше.
— Там, откуда я родом, это называется ведьмовством, — негромко произнесла нянюшка.
— А там, откуда родом я, мы называем это вуду, — сказала госпожа Гоголь.
Изборожденный морщинами лоб нянюшки сморщился еще больше.
— Это что-то вроде возни с разными там куклами, мертвецами и прочим?
— Ровно в той же степени, в какой ведьмовство — это беготня голышом и втыкание булавок в людей, — спокойно парировала госпожа Гоголь.
— А, — отозвалась нянюшка. — Я поняла, что ты хочешь сказать.
Она неловко заерзала. В глубине души нянюшка была женщиной честной.
— Хотя… если признаться честно… — добавила она, — но только иногда… ну, может, булавочку-другую…
Госпожа Гоголь сурово кивнула.
— Ладно. Иногда… зомби-другого, — ответила она.
— Но только когда иного выбора нет.
— Разумеется. Когда не остается выбора.
— Когда… ну, знаешь… когда люди должного уважения не выказывают и все такое…
— Когда нужно дом покрасить.
Нянюшка широко, во все зубы, улыбнулась. Госпожа Гоголь тоже улыбнулась, по зубам превзойдя ее штук на тридцать.
— Мое полное имя Гита Ягг. Но обычно меня кличут нянюшкой.
— А меня полностью зовут Эрзули Гоголь, — откликнулась госпожа Гоголь. — Но обычно меня кличут госпожой Гоголь.
— Как я понимаю, — продолжила нянюшка, — здесь заграница, так что, может, здесь совсем иная магия. Да оно и неудивительно. Деревья здесь другие, люди другие, напитки другие, с бананами, — так что и магия здесь должна быть другой. Вот я и подумала… Гита, девочка моя, учиться никогда не поздно. Да, так и подумала.