Госпожа Гоголь полезла в сумку и достала оттуда тряпичную куклу.
— Видишь вот это?
— Ну, вижу, — ответила матушка.
— Эта кукла предназначена для нее. Не хотелось бы, чтобы кукла стала тобой.
— Прошу прощения, госпожа Гоголь, — твердо отозвалась матушка, — но у меня есть долг, и я ему следую.
— Ты умная женщина, матушка Ветровоск, однако сейчас ты очень далеко от дома.
Матушка равнодушно пожала плечами. Госпожа Гоголь держала куклу за талию. У куклы были сапфирово-голубые глаза.
— Тебе известно о магии зеркал? Так вот, матушка Ветровоск, это моя разновидность зеркала.
Эту куклу я могу сделать тобой. А потом я могу заставить ее страдать. Не вынуждай меня делать это. Прошу.
— Увы, госпожа Гоголь. Но иметь дело с Лили буду я.
— Честно говоря, Эсме, я бы на твоем месте вела себя поумнее, — пробормотала нянюшка Ягг. — В этих делах она мастерица.
— По-моему, она может быть очень жестокой, — поделилась своим мнением Маграт.
— Я не испытываю к госпоже Гоголь ничего, кроме глубочайшего уважения, — откликнулась матушка. — Прекрасная женщина. Но слишком много говорит. Будь я на ее месте, я бы прямо сейчас вонзила в эту штуку пару длинных ногтей.
— Так бы уж и вонзила, — хмыкнула нянюшка. — Все-таки хорошо, что ты добрая, правда?
— Правда, — кивнула матушка и снова повысила голос. — Я иду за своей сестрой, госпожа Гоголь. Это дело семейное.
Она решительно направилась к лестнице.
Маграт вытащила палочку.
— Если кое-кто хоть что-нибудь сделает нашей матушке, остаток жизни этой «кое-кому» придется провести круглой и оранжевой, с семечками внутри, — посулила она.
— Вряд ли Эсме одобрит, если ты сотворишь что-нибудь подобное, — сказала нянюшка. — Не волнуйся. Не верит она во все эти штучки с булавками и куклами.
— Да она вообще ни во что не верит. Только какое это имеет значение?! — воскликнула Маграт. — Главное, что госпожа Гоголь этому верит! Это ее магия! И это она должна верить!
— Думаешь, Эсме этого не понимает?
Матушка Ветровоск была уже у самого подножия лестницы.
— Матушка Ветровоск!
Та оглянулась.
Госпожа Гоголь держала в руке длинную щепку. Безнадежно покачав головой, она воткнула ее в ступню куклы.
У всех на глазах Эсме Ветровоск пошатнулась.
Еще одна щепка была воткнута в тряпичную руку.
Матушка медленно подняла руку и, прикоснувшись к больному месту, вздрогнула. Но потом, слегка прихрамывая, она продолжила свое восхождение.
— Следующим может стать сердце, матушка Ветровоск! — крикнула ей вслед госпожа Гоголь.
— Не сомневаюсь. У тебя хорошо получается. И тебе это прекрасно известно, — не поворачиваясь, бросила матушка.
Госпожа Гоголь воткнула еще одну щепку во вторую ногу куклы. Матушка осела и вцепилась в перила. Рядом с ней горел один из факелов.
— В следующий раз! — предупредила госпожа Гоголь. — Ты поняла? Следующий раз — последний. Я не шучу!
Матушка обернулась.
Сотни лиц были устремлены в ее сторону.
Когда же она заговорила, голос ее был таким тихим, что приходилось вслушиваться.
— Я знаю, что ты способна на это, госпожа Гоголь. Ты действительно веришь в свои силы. Ну-ка, напомни мне еще раз: мы, кажется, спорили на Лили? И на город?
— Какое значение имеет это теперь? — удивилась госпожа Гоголь. — Разве ты не сдаешься?
Матушка Ветровоск сунула мизинец в ухо и задумчиво им там покрутила.
— Нет, — ответила она. — Даже не собиралась. Ты смотришь, госпожа Гоголь? Внимательно смотришь?
Ее взгляд скользнул по присутствующим и на какую-то долю секунды задержался на Маграт.
Потом она медленно подняла руку и по локоть погрузила ее в пламя горящего факела.
И кукла в руках Эрзули Гоголь вдруг вспыхнула.
Она продолжала полыхать даже после того, как колдунья вуду вскрикнула и уронила ее на пол. И горела до тех пор, пока нянюшка Ягг, насвистывая что-то сквозь зубы, не вылила на нее принесенный с буфетного стола кувшин фруктового сока. Только после этого кукла потухла.
Матушка вытащила руку из огня. На руке не осталось ни следа.
— Вот это и есть головология, — сказала она. — Вот что имеет значение. А все остальное просто чепуха. Надеюсь, я не обожгла тебя, а, госпожа Гоголь?
Она снова двинулась вверх по лестнице.
Госпожа Гоголь безмолвно уставилась на мокрые обгорелые лохмотья, оставшиеся от куклы. Нянюшка Ягг дружелюбно похлопала ее по плечу.
— Как она это сделала? — спросила госпожа Гоголь.
— А она ничего не делала. Наоборот, позволила тебе все сделать за нее, — ответила нянюшка. — С Эсме Ветровоск нужно держать ухо востро. Хотелось бы мне посмотреть, что сталось бы с одним из этих зен-мудистов, возникни он когда-нибудь против нее.
— И при этом она добрая? — уточнил барон Суббота.
— Ага, — кивнула нянюшка. — Забавно все-таки, как оно иной раз бывает, правда?
Нянюшка задумчиво посмотрела на пустой кувшин из-под фруктового сока.
— Чего здесь не хватает, — произнесла она тоном человека, после длительных и серьезных размышлений наконец приходящего к заключению, — так это бананов, рома и всего остального…
Увидев, что нянюшка решительно направляется в сторону дайкири, Маграт едва успела ухватить ее за платье.
— Потом успеешь, — возразила она. — Лучше пошли за матушкой. Вдруг ей понадобится наша помощь?!
— Вот уж это навряд ли, — махнула рукой нянюшка. — Не завидую я Лили, когда Эсме доберется до нее.
— Но я в жизни не видела матушку такой возбужденной! — воскликнула Маграт. — Может ведь что угодно случиться.
— Надеюсь, так оно и будет, — ответила нянюшка.
А потом со значением кивнула лакею, который, будучи человеком понятливым, тут же подлетел к ней.
— Но ведь она может сделать что-нибудь… ужасное!
— И отлично. Ей всегда этого хотелось, — сказала нянюшка. — Айн банановый дакири, махатма данке, вуле ву.
— Ничего отличного не вижу, — настаивала Маграт.
— Ой, ну ладно, ладно… — сдалась нянюшка. Пустой кувшин она сунула барону Субботе, который машинально принял этот дар.
— Решили сходить туда, разобраться, что да как, — пояснила нянюшка Ягг. — Уж извините. А вы тут продолжайте пока… если еще осталось, чем продолжать.
После того как ведьмы поднялись по лестнице и скрылись из вида, госпожа Гоголь, нагнувшись, подняла с пола мокрые остатки своей куклы.