– Главное, не волнуйся! – весело воскликнул он. – Ом не оставит сильных верой.
– Так точно, господин.
– А последний оставшийся в живых человек представит мне полный доклад. Их точно нет в городе?
– Мы обыскали все до последнего дома, господин.
– И никто не выходил через ворота? Значит, они ушли морем.
– Все эфебские корабли на месте, господин Ворбис.
– В бухте полно мелких судов.
– Но им некуда бежать, разве что в открытое море.
Ворбис посмотрел на Круглое море. Оно протянулось от горизонта до горизонта. За ним лежала равнина Сто, окаймленная зазубренной линией Овцепикских гор, а дальше начинались уходящие в небо вершины, посреди которых располагался Полюс (или, как его называют всякие еретики, Пуп). За изгибом сферы его можно было увидеть только благодаря особому преломлению света в атмосфере, точно так же свет преломляется в воде… А еще отсюда можно было увидеть завитки волн на краю далекого океана.
У Ворбиса было очень хорошее зрение.
Он взял горсть серого пепла, которая прежде была «Принцыпами Навигации» Дикери, и просеял его сквозь пальцы.
– Ом послал нам попутный ветер, – наконец промолвил Ворбис. – Пойдем к пристани.
Тонущий в волнах отчаяния сержант углядел тянущуюся к нему призрачную руку надежды.
– Значит, нам не нужно обследовать тоннель, о господин? – радостно вопросил он.
– Сейчас – нет. Займешься этим, когда вернемся.
* * *
Бедн ковырял в медном шаре проволокой, а «Лодка Без Имени» качалась себе на волнах.
– Может, ему врезать как следует? – предложил Симони, который не ощущал разницы между механизмами и людьми.
– Это философский двигатель, – пояснил Бедн. – Побоями тут ничего не добьешься.
– Но ты же сам говорил, что машины могут быть нашими рабами, – напомнил Симони.
– Да, но бить их бесполезно. Сопла забились солью. Вода, убегая из шара, оставляет соль.
– Почему?
– Не знаю. Вероятно, предпочитает путешествовать налегке.
– Мы стоим на месте! И ты ничего не можешь сделать?
– Я могу подождать, пока шар остынет, а потом прочистить его и залить воду.
Симони встревоженно огляделся.
– Я все еще вижу берег!
– Ты – возможно, – сказал Дидактилос.
Философ сидел в центре лодки, скрестив руки на трости, и производил впечатление старика, которого нечасто выводят на свежий воздух и который в полной мере наслаждается случайной прогулкой.
– Не волнуйся, – успокоил легионера Бедн, одновременно ковыряясь в механизме. – Никто нас здесь не увидит. Меня больше беспокоит винт, он предназначен двигать воду, а не быть движимым водой.
– То есть он все перепутал? – спросил Симони.
– Совсем закрутился, – радостно подхватил Дидактилос.
Брута лежал на корме и смотрел на воду. Рядом с поверхностью проплыл маленький кальмар. «Интересно, что это за существо?» – невольно подумал он…
…И понял, что это обычный кальмар, тот же самый моллюск, что вместо скелета у него хрящи, обладает развитой нервной системой и крупными формирующими изображение глазами, похожими на глаза позвоночных животных.
Некоторое время это знание висело в передней части его мозга, а потом исчезло.
– Ом? – прошептал Брута.
– Что?
– Ты что там делаешь?
– Пытаюсь уснуть. Знаешь, черепахи тоже нуждаются в сне.
Симони и Бедн склонились над философским двигателем. Брута уставился на шар…
…Сфера с радиусом r имеет объем V = (4/3) (пи) rrr, а площадь поверхности А = 4 (пи) rr…
– О Боже…
– Ну что еще? – раздался недовольный голос черепашки.
Дидактилос повернулся лицом к Бруте, который судорожно сжал голову ладонями.
– Что такое пи?
Дидактилос протянул руку, чтобы успокоить Бруту.
– А в чем дело? – в ответ спросил Ом.
– Не знаю! Просто слова! Я не знаю, что написано в книгах! Я не умею читать!
– Здоровый сон жизненно необходим, – нравоучительно изрек Ом. – Здоровый сон – здоровый панцирь.
Брута опустился на колени в качающейся на волнах лодке. Он чувствовал себя домовладельцем, неожиданно вернувшимся домой и заставшим там толпу незнакомцев. Они были в каждой комнате, однако ничем ему не угрожали, просто заполняли пространство своим присутствием.
– Книги вытекают!
– Не могу понять, как такое может случиться, – пожал плечами Дидактилос. – Ты сам говорил, что просто смотрел на них. Ты их не читал. И не знаешь, что в них написано.
– Зато они знают, что в них написано.
– Послушай, это всего лишь книги, из рода книг, – попытался успокоить его Дидактилос. – Они даже не волшебные. Бедн стал бы гением, если бы был способен узнать содержание книг, просто взглянув на них.
– Что с ним такое? – поинтересовался Симони.
– Решил, что слишком много знает.
– Нет! Я ничего не знаю! То есть по-настоящему не знаю! – завопил Брута. – Я просто вспомнил, что у кальмаров внутренняя хрящевая опора!
– М-да, чую, грядут неприятности, – хмыкнул Симони. – Ха! Эти жрецы! Безумны, почти все, по крайней мере, большинство.
– Нет! Я просто не знаю, что означает «хрящевой»!
– Это соединительная ткань скелета, – пояснил Дидактилос. – Представь себе кость и кожу одновременно.
Симони опять хмыкнул.
– Ну и ну, как ты недавно сказал, век живи, век учись.
– И наоборот, – согласился Дидактилос.
– Наоборот?
– Философия, – пояснил Дидактилос. – Садись, мой мальчик. Ты раскачиваешь лодку. Мы и так перегружены.
– Ее плавучесть обеспечивается силой, равной весу вытесненной жидкости, – вяло пробормотал Брута.
– Гм?
– Только я не знаю, что такое плавучесть.
Бедн распрямился над сферой.
– Можем отправляться в путь, – сказал он. – Только нужно залить сюда воду. Ничего, если я воспользуюсь твоим шлемом, сержант?
– И мы снова поплывем?
– Мы начнем вырабатывать пар, – поправил Бедн и вытер руки об тогу.
– Знаете, – сказал вдруг Дидактилос, – существуют самые разные способы познания. Помню, когда-то принц Ласгер Цортский спросил меня, как ему стать ученым человеком, учитывая тот факт, что времени на чтение у него нет. И я сказал ему: «Королевской дороги к познанию не существует, ваше величество». А он мне ответил: «Так построй ее, иначе я отрублю тебе ноги. Используй столько рабов, сколько нужно». Очень бодрящий и непосредственный подход, должен сказать. Человек не привык бросать слова на ветер, людей – сколько угодно, но только не слова.