— Сдуй трибуну, ты не на лекции…
А Никитина мама сказала мне так:
— Ты тут у нас на чьей стороне? А?..
Тогда я шепотом напомнила Алене, что она девушка с филфаковским образованием и хорошо бы ей вспомнить, чему ее пять лет учила русская литература: гордость, уважение к своей и Никитиной личности и все такое. Или, как минимум, при чем тут дети.
И что же мне сказала Алена?
Она сказала мне:
— Иди ты на… — вот что она сказала.
Я уже надела куртку и заматывала шарф, когда в прихожую как фурия выскочила Алена. В первое мгновение мне показалось, что она выгоняет меня из дома. И пока она за воротник волокла меня к двери, я думала, что не буду на нее обижаться, потому что я действительно еще ни разу не оставалась одна с двумя детьми.
Но потом оказалось, что Алена меня не выгоняет, а просто хочет как можно быстрее выйти со мной на лестничную площадку.
Мы уселись на подоконник. Никита уже успел отремонтировать свою личную лестничную площадку, даже выложил подоконник мрамором.
— Тебе-то хорошо… — заплакала Алена.
— Алена, мне очень плохо, Алена, — заплакала я, — ты прости меня, Алена, я больше никогда не буду говорить про гордость и уважение к Никитиной личности…
— Ты что, на его стороне? — всхлипывала Алена.
— С ума сошла, — всхлипывала я. Бедная Алена, страшно представить, как ей сейчас больно и ревниво!..
— К тебе Андрей вернется, — сказала Алена. Добрая, милая моя Алена.
Я мгновенно перестала плакать, как будто меня выключили.
— А мне и не надо, — сказала я, — я сама с ним рассталась.
— Я же говорю, тебе хорошо… — сказала Алена и тоже перестала плакать, как будто ее выключили. — Знаешь что? Он у меня еще попляшет.
Я кивнула: попляшет, Никита у нас еще попляшет.
Перед уходом договорилась с Аленой, что она сейчас отменит тревогу, распустит родственников, накрасится, испечет пирог. И пока ничего не скажет Никите. Сначала мы сами все выясним, а уже потом он у нас попляшет.
За Алениными делами я почти что забыла о собственной драме. Еще я забыла купить продукты, поэтому у нас с Муркой был замечательный ужин, ужин, который особенно подходит для драматических событий.
Может быть, нехорошо, что Аленины неприятности послужили поводом для вишневого компота? Кажется, это Энгельс писал, что люди смотрели бои гладиаторов и думали: «Как здорово, что все эти бои происходят не с нами, а мы тут сидим тихонечко на трибуне…» Хотя Энгельс не мог точно знать, что они думали, — он же тогда еще не родился. Но люди и правда немного любят чужие неприятности за то, что они позволяют ненадолго забыть о своих.
Ровно в 12 ночи чудное психотерапевтическое действие вишневого компота закончилось, и я зачем-то вытащила из шкафа эту дурацкую шляпу Андрея. Думаю, в таких шляпах с занавеской от мошкары геологи шагают по тайге.
00.01. Надела шляпу и немного прошлась по комнате — подбородок вперед, глаза суровые…
00.07. Сняла шляпу, убрала обратно в шкаф, — я же не шляпная фетишистка, чтобы в ней, к примеру, спать.
00.08. Приняла решение не думать об Андрее. Также приняла решение не думать о блондинке.
00.15. Ничего не вышло. Всем известно, что стоит только сказать себе: «Эй ты, дурочка, не думай о белой обезьяне!» — как будешь думать только о белой обезьяне.
00.16. Проверяла, смогу ли я не думать о белой обезьяне.
00.30. Оказалось, я легко могу не думать о белой обезьяне, потому что все время думаю об Андрее и его блондинке. А еще говорят, что невозможно не думать о белой обезьяне.
Продолжала думать о блондинке, пока не заснула. Чем она лучше меня как человек и как женщина? Почему вообще блондинки считаются лучше? Почему женственность упорно ассоциируется со светлыми волосами? А если бы у меня были крашеные волосы? Стала бы я с ними лучше как человек? А как женщина?
И Алену тоже было очень жалко.
6 ноября, пятница
Сегодня у меня была короткая встреча с Аленой. Она заехала ко мне, попросила выйти во двор к машине и ни за что не хотела подняться и выпить чаю. Сидела в машине и дрожала.
— Разведусь, — сказала Алена, — не могу это пережить.
— Алена, существуют научные правила поведения жены в ситуации измены мужа. Ты НЕ должна вышвыривать его вещи на лестницу. НЕ должна орать: «Все, развожусь, к чертовой матери!» Алена! — строго прикрикнула я. — И в любой книге написано, что ты НЕ должна рвать на мелкие кусочки Никитино генеалогическое древо.
Генеалогическое древо Никита составил, заказал художнику и поместил в раму в прошлом году, к переезду в новую большую квартиру.
По Алениному мечтательному взгляду было понятно, что именно так она и собиралась поступить, и уже внутренне потирала руки, представляя, как развеет по ветру Никитину тетушку Евдокию Иванну и дядюшку Федор Степаныча из деревни Пеньково Псковской области.
— Алена, это все не я тебе говорю, Алена, — сказала я.
— А кто?
— Это наука, Алена.
Алена вытащила из сумки блокнот.
— Погоди, я запишу.
— Алена, еще ты НЕ должна произносить слов «развод», «раздел имущества».
Может быть, я не права и вообще дура, но совершенно уверена, что пока не сказаны важные сюжетообразующие слова, к примеру, «развод» (похоже на металлическую дверь) или «люблю» (похоже на полевой цветок колокольчик), то ничего такого и не существует.
Кстати, Андрей ведь не сказал, что мы расстаемся. Могу ли я считать, что этого нет?..
— Выгоню к чертовой матери! — мрачно проговорила Алена и добавила: — И, кстати, он уйдет от меня голым.
Плохо дело, дело плохо, совсем плохо дело…
— Алена, — жалобно сказала я. — Ты у меня только попробуй разведись, Алена!
Алена сказала, что сегодня вечером пока не будет разводиться: герой-любовник уехал в служебную командировку на пригородный завод заказывать специальную систему полива петрушки.
— Листики должны быть мокрыми, а стебельки сухими, тогда петрушка получается крупная, — объяснила Алена.
Услышав про систему полива, я немного успокоилась. Человек, мечтающий вырастить у себя на даче петрушку размером с баобаб, в ближайшее время не оставит грядки и семью, а значит, у нас есть время для маневра.
Алена уселась в машину, тронулась с места, но, проехав пару метров по двору, остановилась и посигналила мне.
— Ты только подумай, все это время, которое я как дура провела за чтением сайтов potencia.ru и prostata.ru, он крутил роман с этой тварью, — высунулась она из окна машины.