Мама решила, что у сына какие-то проблемы в школе, и устроила ему по этому поводу самый настоящий допрос. Она так до конца и не поверила его горячим заверениям, что все в порядке, и даже собиралась пойти поговорить с его классной. Но, по счастью, у нее было много работы, приходилось задерживаться по вечерам, и до школы она так и не дошла. Правда, однажды Наталья Сергеевна фактически попала в точку, заявив, что все проблемы Максима начались с того момента, как он познакомился «с этим чернокнижником», но тут неожиданно помог папа. Он возразил, что теперь сын стал значительно лучше знать физику и химию («я сам проверял») и что мама просто предвзято относится к старику.
Сам же он придерживался того взгляда (о котором Максиму, правда, не говорил), что ни школа, ни сосед тут ни при чем, а просто сын… влюбился. Он поделился своими догадками с мамой, чем немного ее успокоил. Конечно, если бы Максим узнал об этой гипотезе, он был бы страшно изумлен и смущен. Ведь ничего похожего у него не было и в мыслях. Он вообще считал, что с девчонками общаться неинтересно, так как они очень много болтают о пустяках. И народ они ненадежный; никакого секрета доверить нельзя, враз проболтаются.
Больше всего возросшая таинственность пришлась не по вкусу Витьке. Он настолько привык к тому, что между друзьями не было никаких тайн, что теперь был неприятно удивлен неожиданным «зазнайством» Максима. Несколько раз он прямо спрашивал друга, в чем тут дело, но Максим в ответ только мямлил нечто нечленораздельное или пытался отвечать настолько уклончиво, что Витька только плевался и досадливо махал рукой. Несколько раз Максим пытался придумать какое-нибудь правдоподобное вранье, но быстро оставил эту затею. Лгать или даже просто скрывать свои мысли от близких людей у него всегда получалось плохо. Уж лучше рассказать часть правды, кое-что утаив, чем настаивать на полностью выдуманной истории.
Наконец, Афанасий Семенович однажды вечером, после очередной серии репетиций предстоящего эксперимента, торжественно объявил, что Максим достиг нужного уровня мастерства и теперь все готово к проведению опыта.
– Молодой человек! – высокопарно начал он. Это обращение он всегда использовал в официальных случаях. – Вы научились многому, и в ближайший выходной вам станет ясно ваше высокое предназначение. – Произнося эти слова, старик встал, вытянувшись в струнку, словно военный перед старшим по званию. При этом голос его дрожал от волнения, руки, обычно такие уверенные, тоже подрагивали, а на глазах выступили слезы.
Максим не мог понять, что случилось с соседом, всегда таким спокойным и сдержанным. Он даже слегка испугался за старика: как бы от переживаний ему не стало плохо. Наверное, предстоящий эксперимент действительно значил для него очень много. Сейчас Максиму хотелось задать кучу вопросов, но он сумел сдержать любопытство, пусть все останется тайной до субботы; подождать-то осталось всего какие-то сутки. Зачем заранее раскрывать секреты? Чем больше потерпишь, тем интереснее будет потом. Максим любил сюрпризы.
– Так, значит, в субботу, Афанасий Семенович? – спросил мальчик и сам удивился тому, что его голос тоже дрожит; ему даже пришлось прокашляться. Торжественность момента, показавшаяся сначала театральной и искусственно нагнетаемой стариком, повлияла и на него.
– В субботу, – кивнул сосед. – В полдень. – Он проводил Максима до двери и на прощание пожал ему руку. Рукопожатие оказалось сухим и крепким, довольно приятным. Это тоже было чем-то новым, особенным, ведь обычно старик, что называется, соблюдал дистанцию. Максим терялся в догадках, чем же вызвана столь внезапная перемена. Ведь он вроде бы ничего особенного не сделал, ничего не достиг. Когда дверь закрылась, мальчик недоуменно пожал плечами, но одновременно расплылся в улыбке. Такое уважительное отношение явно пришлось ему по душе.
– Ну что сияешь как самовар? – окликнул его Витька, который в этот момент как раз спускался по лестнице. Максим, поглощенный своими мыслями, его не сразу заметил, и тот был немного уязвлен. – Тебе старикан рубль подарил или чаем напоил? – Витька, который никогда за словом в карман не лез, заговорил в рифму.
– Да нет, просто настроение хорошее, – довольно кисло ответил Максим, настроение которого как раз начало портиться. Витькин язык иногда здорово его раздражал. Конечно, тот болтал безо всякого злого умысла, но легче от этого не становилось.
– Знаю, знаю. Военная тайна! – Витька махнул рукой. – Кстати, твой дед, часом, не шпион? – Лицо у Максима вытянулось: уж больно неожиданной оказалась для него эта версия, пусть и шуточная. – А что? – Развивал тем временем свою мысль Витька. – Выглядит не по-нашему. Ни с кем не разговаривает. Смотри, не заметишь, как тебя завербует.
– И какие же я знаю секреты? – Максим попытался пустить в ход иронию, но на Витьку такое оружие не действовало.
– Не сейчас, на будущее, – не моргнув глазом продолжил друг. – Ведь ты наверняка станешь ученым.
– Ну, на будущее… – Максим действительно мечтал о научной карьере, хотя и не любил об этом распространяться. И, помолчав, неожиданно даже для самого себя добавил: – Знаешь что, потерпи до воскресенья, а тогда я тебе все расскажу.
Если бы он знал, какое значение для грядущих событий будет иметь эта фраза! Максим произнес эти слова, чтобы успокоить Витьку, хоть как-то отвязаться от друга, не обижая его. А уж потом, после опыта, все рассказать, объяснить. Ведь сейчас он и сам знал слишком мало. Но Максим плохо понимал Витькину психологию. Тот прямо так и взвился.
– Значит, сейчас ты мне не доверяешь, а в воскресенье будет можно? – Витька аж покраснел от обиды.
– Нет, что ты, не в этом дело. – Максим понял, что свалял дурака, но взять слова назад было уже невозможно. Ему вдруг вспомнился довольно-таки подходящий к ситуации юмористический афоризм: «Легко выдавить зубную пасту из тюбика, но очень трудно загнать ее обратно». – Просто я дал слово никому не рассказывать до поры до времени. Но тебе, когда будет можно, расскажу все первому. – Он надеялся смягчить неприятное впечатление, но Витьку уже было не остановить. Тот напоминал тяжелую машину, которая долго разгоняется, но потом так же долго тормозит. Сейчас Корольков несся на полном ходу.
– Нет, ты скажи прямо: доверяешь мне или нет? – На слове «нет» его голос, довольно низкий для мальчишки, неожиданно перешел в фальцет. Это выдавало сильное волнение.
– Конечно, доверяю. – Максим покраснел еще сильнее, чем Витька. – Но я же дал слово…
– Если ты мне доверяешь, тогда говори, в чем дело. – Витька интуитивно почувствовал слабину и теперь «дожимал» приятеля. – Какие могут быть тайны между друзьями!
Максим оказался перед сложнейшим выбором. Он всегда очень дорожил данным обещанием и гордился тем, что слова не нарушал никогда. К тому же, зная Афанасия Семеновича, Максим понимал, что тот не стал бы настаивать на соблюдении тайны без причины. Но, с другой стороны, так не хотелось обижать друга! Да, ситуация… Максим стоял как вкопанный, не зная что ответить. Решил за него Витька, истолковавший молчание по-своему.