Анархисты, стараясь переорать друг друга, выкрикивали что-то с флотским загибом про якорь в дышло мировой буржуазии, смерть контре и красного альбатроса товарища Дыбенко (такого же цвета чайку, его подругу гражданку Коллонтай, тоже вспомнили, но в более смачных выражениях), а затем начали беспорядочно палить по старушенции. Нашпиговав негостеприимную хозяйку свинцом, моряки перенесли огонь на переднюю стенку аквариума. Пули с визгом рикошетили от стекла, оставляя на нем лишь маленькие сколы. Русалка издевательски помахала недоглоданной рукой из-за стеклянной брони: «Матросикам привет!»
Огневой шквал быстро стих. Скорострельность высокая, результат нулевой. Чудом никого не ранило и не убило. Повезло, одним словом.
— Прекратить стрельбу, — запоздало рявкнул инквизитор. Ему не улыбалось словить шальную пулю. Ретивых помощничков себе набрал. Торопыги.
— Броня, а не стекло! — выдохнул Аскольд, перезаряжая пистолет. — Из такого на кораблях иллюминаторы делают. Им любой шторм нипочем, не то что наши пукалки. Тут калибр поболе нужен.
— Нет таких крепостей, которых не взяли бы большевики, — Поплавков потер подбородок, разглядывая кривляющихся русалок. Одна послала ему подводный поцелуй. Неожиданно для самого себя Аким подмигнул ей в ответ.
— Мы анархисты! — оскорбился Ревель. — И к Володьке Ульянову никакого отношения не имеем. Ни-ка-ким боком, ни-ни!
— Не принципиально, — отмахнулся Поплавков. Ему были по барабану идеологические пристрастия моряков.
— Значит, калибр побольше, говоришь?
Инквизитор жадным взглядом ощупывал аквариум, таивший в себе явную угрозу. Отлично! Нет, просто прекрасно! Не подвела агентура. Молодец Тихоша! Он довольно улыбнулся и бросил через плечо матросу, обвешанному гранатами:
— А что, Бесстрашный, долбанем-ка, пожалуй. Ты как?
— А то, — радостно подтвердил матрос, перестав хлопать смертоносным стальным цилиндром о раскрытую ладонь. — Эт-то мы мигом устроим. — До этого анархист лишь вопросительно смотрел на старшего: чего, мол, резину тянешь?
Все поспешно отступили к лестнице у дальней стены, чтобы не зацепило осколками.
— Может, стоит вступить с ними в переговоры? — осторожно предложил Гангут. — Может, их заставили?
— Я не похож на инквизитора? А-а? — вкрадчиво поинтересовался Аким. Он справедливо считал, что специфика его службы и соответствующий ранг в иерархии инквизиторов заставят любого прислушаться. Угадал. От подчеркнутой вежливости у миротворца по спине пробежали мурашки. Крупные такие мурашки, размером с кубинского таракана. — У меня есть масса достоинств. Жалость к ним не относится. Еще есть желающие пообщаться с тварями накоротке? Поговорить по душам?
Ответом было гробовое молчание.
— Отличная задумка, командир! Давно пора, — Бесстрашный разжал усики чеки и одним рывком выдернул кольцо чеки из гранаты. Он катнул металлическую колотушку, начиненную тротилом, по полу от себя к стеклянной стене, взметнувшейся почти под самый потолок. Без раздумий. Бу-у-ум! Граната с оглушительным грохотом взорвалась. Хорошо еще, что это была не противопехотка, а специальная граната для проделывания проходов во вражеских инженерных заграждениях. Максимум взрывчатки, минимум осколков, чтобы ненароком не зацепило саперов, действующих в первых рядах атакующих.
Пол под ногами дрогнул. В замкнутом пространстве взрыв прозвучал оглушительно. Несколько осколков просвистели, как шрапнель, выщербив стены и потолок.
Взрывная волна больно шлепнула по ушам. Вслед за ней пришла оглушающая тишина. Стало слышно, как что-то потрескивает. Треск с каждой секундой становился угрожающе громким…
Инквизитор хотел громко выругаться на матроса. Он думал, что тот сначала дождется, когда все поднимутся по лестнице вверх, а оттуда уже бросит гранату. Но торопыга его опередил с подрывом. Ругательства рвались из глотки, но Аким не успел произнести ни слова.
По переднему стеклу паутиной поползли трещины. Аквариум с оглушительным треском, напоминающим пушечный выстрел, лопнул. Это было похоже на второй взрыв. Осколки стекла вместе с водой полетели на пол. Людей не посекло стеклянными осколками, их просто смыло волной.
Вместе с потоками воды из подорванного аквариума выплеснуло всех рыб и русалок Людей ударом волны посшибало с ног, как кегли. Лишь инквизитор чудом устоял, успевший мертвой хваткой вцепиться в деревянные панели, которыми по низу были обшиты стены. Ему хватило крошечных выступов. Пальцы у него, как клещи, такими можно гвозди дергать. Правда, он не пробовал. Необходимости не было.
Гангут попытался подняться с мокрого пола, но нога предательски поскользнулась на водорослях. Он замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Еще чуть-чуть, и он опять шлепнулся бы на пол, если бы Аким не успел ухватить его за руку. Приняв вертикальное положение, анархист с чувством поблагодарил: «Спасибо, товарищ».
Русалки, как живые торпеды, заскользили к людям на животах по полу. Они почти достигли цели, но вода схлынула, растекшись глубокой грязной лужей по огромной зале. Рыбодевушки не растерялись. Оценили обстановку. Согнулись-разогнулись и приняли вертикальное положение, балансируя на хвостах, одновременно с моряками. Тем тоже было не привыкать держать равновесие на мокрой палубе.
— Повеселимся, сестрица? — громко хлюпая жабрами на шее, спросила та, что выглядела постарше.
— Чур, мой тот рослый, — ответила младшенькая, хищно нацелившись на Бесстрашного.
— Но-но, мамзели, — сипло выкрикнул моряк. — Без рук. Я этого не люблю. — Лихой анархист и завзятый бабник тушевался, когда женский пол слишком резво проявлял интерес к его персоне. В этом случае он терялся без привычных ориентиров в бушующем море отношений полов. — Кыш, рыба! Кыш! — он пытался отпугнуть русалку, будто перед ним была безмозглая курица. Моряк трясущимися руками пытался перезарядить маузер. Он не удосужился это сделать, когда стрелял по злобной старухе. Запасная обойма выскользнула из мокрых рук и рыбкой прыгнула в воду. На полу еще оставалось воды по колено, которая на глазах убывала. Минута-другая — и появится загаженный паркет. Бульк! — и обоймы с патронами как не бывало. Судьба.
Прыгая на хвосте, словно морской конек, русалка в два прыжка оказалась рядом с неудачливым анархистом. Тот, нагнувшись, пытался нащупать в мутной жиже обойму.
Русалка выпрямилась перед ним, выпятив грудь, будто гвардеец на строевом смотре, и, жеманничая, поинтересовалась:
— Поговорим?
— В другой раз, — перед глазами матроса маячил широкий хвост, покрытый наростами кожи. — Некогда.
— Вот так всегда, — капризно надула губки девушка-рыба. — Все мужчины одинаковы.
Бесстрашный смачно и со вкусом выругался. Он стоял к ней ближе всех и гранатой, зажатой в руке, попытался огреть русалку. Та в последний момент, грациозно изогнувшись, увернулась от удара. Она выбросила вперед руки, сцепленные в замок. Русалка играючи проломила грудную клетку, руки по запястья вошли в тело. Чудовищной силы удар, рывок назад. Не грудь, а какая-то красная яма в теле, из которой толчками выходила кровь. Моряк постоял еще мгновение и ухнул в воду, подняв тучу брызг. Русалка торжествующе показала сестре пульсирующий ком на ладони. Оно билось неровное, но красивое, пенилось кровавой пеной, пузырями у оборванных сосудов. Удивительно, в сердце не поддерживалось кровяное давление, но оно все равно еще билось.