За стеклом аквариума — свой мир, там кипела своя жизнь. Складывалось такое ощущение, что обитатели водной стихии это понимали и всего лишь позволяли жителям суши прикоснуться к волнующей тайне глубины. Любоваться подводной жизнью за стеклом можно было бесконечно, ведь каждый миг, каждую секунду картина менялась.
Разноцветные рыбки складывались в живые узоры, повинуясь невидимому режиссеру. Стайки плавали, распадались, чтобы образовать новый живой узор. Уникальные, неповторимые созвездия кружили в непрерывном хороводе. На дне причудливый рельеф кусков гранита. На светлом песке затейливо выложены горки плоских иссиня-черных камешков, между которыми ползали, шевеля усами, зеленые раки. Между двумя крупными обломками притаился внушительных размеров сом. Махнув змеевидным хвостом и подняв облачко мути, скрылся в глубине. Дальняя стенка аквариума была скрыта от глаз зарослями водорослей. Густая зелень драпировки не давала разглядеть, что скрывается за ней. Подводный сад волнообразно колыхался, словно что-то за ним создавало движение воды. Комбинация темной воды и живой зелени давала перспективу бескрайнего простора.
Движение шустрых рыбок создавало атмосферу покоя и умиротворения.
Им бы насторожиться, но матросы давно чувствовали себя полновластными хозяевами в городе. Непонятки с секретаршами Коллонтай не в счет. Везде случаются досадные накладки. Разобрались же в конце концов.
— Это что ж за хрень здесь разводят? — озадачился Бесстрашный, обвешанный гранатами, проводя пятерней по зеленоватому стеклу. — Торпеду мне в борт!
— Будь осторожнее с желаниями — иногда они сбываются, — хмуро обронил инквизитор.
Матросики тихо прибалдели, завороженно наблюдая за живым кружевом разноцветных рыбьих стаек. Совершенство недолговечно, идиллию разрушила живая торпеда, стремительно разорвавшая разноцветную круговерть. Огромная щука длиной с взрослого мужчину устроила локальное мамаево побоище. Рыбы живым серебром брызнули в разные стороны, летят друг в друга, пикируют за камни и заросли водорослей. Жертвы пытаются скрыться. Щука действовала как волк среди овец в загоне или хорек в курятнике. Хищник, одуревший от крови, старается довести количество жертв до максимума. Рвать и терзать. Во все стороны летят обрывки плавников и россыпи кругляшей чешуек. Ко дну опускались рыбы с перекушенными хребтами и вырванными боками. Скоро дно устилал ковер из подергивающихся рыб. К ним сразу же стали подбираться раки. Клещи жадно растопырены. Усы шевелятся. Еда членистоногим сваливалась под нос прямо сверху. Кто же откажется от дармовщинки.
Только клочья летели в разные стороны. Моряки, похоже, забыли, зачем они сюда пришли. Зрелище для них необычное и чрезвычайно будоражащее.
— Щука не просто покромсала рыб. Она, как заправский кок, сготовила закуску на скорую руку, — сказал Аким.
— Для кого?
— А вот это мы сейчас и узнаем, — невозмутимо ответил инквизитор. — Недолго осталось ждать.
— Ваще! — только и произнес Ревель.
— Гля, чё творит щучара. Кромсай всех подряд! Хайло пошире раззявь! — подбодрил щуку Аскольд. — Царь-рыба!
— Прямо как в Древнем Риме! — восторженно выдохнул Бесстрашный. — Рабы на арене с тигром!
Щука исчезла в зарослях водорослей также неожиданно, как и появилась.
— Крабы конченые, медузы позорные, — еле слышно пробормотал Гангут. Его откровенно расстроила вакханалия, устроенная щукой. Рыбки умирали молча, раздирая рты в беззвучном крике, как и положено гладиаторам, никто не молил о пощаде. — Взять бы вас всех за шкирняк и в Древний Рим, чтобы какая-нибудь кошара саблезубая с лохматой гривой вам бошки поотгрызла.
— Ты чего там шипишь? — нехорошо поинтересовался Бесстрашный. На эсминце он служил акустиком. Слух имел острый и легко мог разобраться не только в шуме чужих винтов, но и как волна шипит, играя галькой в полосе прибоя. — Килек пожалел.
— Ничему тебя жизнь не научила, Вова, — огрызнулся Гангут. (Оказывается, Бесстрашного звали Владимиром.) — И, похоже, уже ничему не научит. Забыл, как плакал, когда тебя боцман с унтер-офицером ногами буцкали, как бабайка — осла? Ты думаешь, мы кто? Такие же рыбки мелкие. Только рыбка покрупнее к нам еще приглядывается, а может, пока еще не заметила, на наше счастье.
Инквизитор только собрался рявкнуть, чтобы прекратили грызню. Направление хода мыслей Гангута ему не понравилось. Слишком быстро парень просчитывает ситуацию. Но его опередили. События имеют пакостное свойство быстро разворачиваться в самый неожиданный момент. Похоже, их заметили, как предрекал морячок. Или давно наблюдали. Короче, накаркал…
— А вот и дочки! — громко сказал Поплавков, показывая рукой на аквариум.
— Твою дивизию! — выругался Гангут, проследив за рукой.
— Мать честная!
«Ревель» громко сглотнул. Аскольд мелко перекрестился и сплюнул через левое плечо. Не помогло. Обе дочки хозяйки особняка никуда не исчезли.
— Братцы, гляньте! Видите? — восторженно прошептал Аскольд.
За стеклом в размытом сумраке глубины раздвинулись водоросли, мелькнули и пропали неясные женские силуэты.
— Что?
— Где?
— Кто?
Практически хором спросили другие матросы.
— Да вон же, справа от камня.
Это не было игрой воображения, подстегнутого балтийским чаем — адской смесью водки с кокаином. Благо и того и другого в Петрограде было вволю!
— Эт-то чё? — озадачился Ревель. — Это то, о чем я думаю?
— Русалки! — подтвердил инквизитор, словно речь шла о чем-то обыденном. Так замотавшийся между столиками официант говорит: «Ваш заказ».
Из зарослей водорослей выплывали человекообразные существа. Да, это были русалки. Длины небольшой, от силы метра полтора, хрупкие, верткие, верхняя половина тела с ослепительно-белой кожей. Колыхающиеся в воде волосы, словно живые змеи, зеленовато-серые, похожие на тонкие водоросли. Изящные, с классически правильными чертами лица, с непомерно большими черными глазами без зрачков.
Они смотрели на моряков долгим взглядом. Милые улыбки, словно приклеенные на кукольные лица. Анархисты сразу же позабыли обо всем на свете. Если бы не было стекла, они бросились бы в воду наперегонки, прямиком в объятия загадочных красавиц. Инквизитор громко хмыкнул и демонстративно сплюнул себе под ноги на дорогой паркет. На него чары не действовали. Он громко произнес: «Отче наш, да святится имя твое!» Наваждение исчезло. Хвостатые прелестницы перестали улыбаться и оскалились в недоброй улыбке, показав острые зубки в два ряда, как у акул.
Руки с длинными пальцами заканчиваются острыми когтями. Такими удобно вскрывать раковины моллюсков и вспарывать брюхо рыбинам. И не только им. Между пальцами просвечивающая пленка перепонок. Задняя часть тела не имела конечностей и заканчивалась чем-то вроде хвостового плавника дельфина. Никакой рыбьей чешуи не было и в помине, как любят их изображать художники на картинах. Похоже, что холстомаратели никогда с ними не встречались нос к носу. На самом деле нижняя часть тела покрыта ороговевшими складками кожи, напоминающими крупные, редкие чешуи. По внешнему виду можно было сделать вывод, что эти русалки речные, но могут жить и в озерах. У них не было толстого подкожного жира, характерного для морских млекопитающих, населяющих воды Атлантического океана. Те из сородичей, описанных в трудах Сократа и живущих в теплых Средиземном и Красном морях, не могут жить в пресной воде.