Машина выборов управляемой демократии (которую Карл Шмитт презрительно именует «организационно-хозяйственной машиной») лишена политической жизни. Политическое там, где враг; нет врага – нет политического. Когда выборы регулируют форсунками социальных дотаций, их повестка сближается с перечнем бюджетных программ.
Догадка, что врага надо искать в Элитах, пронзила Кремль острой болью в зиму «белых митингов». Когда на выборах 4 декабря 2011 года избиратель опрокинул управляемое голосование, единственным вопросом у Команды было: кто из своих нагадил? Другого вопроса в управляемой демократии не могло возникнуть – ведь опасного избирателя давным-давно нет! Неужто сам коллективный Медведев нанес удар в спину Команде? Но в таком случае избиратель заново может стать другом.
Избиратель отказывает Элитам в доверии, и Путин говорит ему: прекрасно – давай вместе их контролировать! Сперва на президентских выборах, а потом и домой к ним заглянем! Видеокамеры, весной 2012-го расставленные на избирательных участках, продолжились сериалом видеороликов спецслужб на федеральном ТВ, как стороны одной достоверности: Собчак грозится заглянуть в спальню власти? Тогда мы заглянем к ней в спальню! Удальцов болтал, что в Кремле жулики и воры? А полюбуйтесь, как его подкупает пьяный грузин! Элиты обнаружили, что живут в коммунальной мифологической квартире с тонкими стенками. Миф творят у вас на дому мифологи, врываясь с телекамерами и ментами: обыск!
Правда, пока что Элиты спаслись и улучшили свои позиции. Премиальный класс РФ в 2013 году выкупил львиную долю премиальной недвижимости столиц. Но заплатив за это тем, что стали Путину чужаками. Опасность, некогда отличительное свойство народа, ищут теперь в верхах. Мы говорим шмиттеанской прозой, забыв, что в сказках Карла Шмитта из лесу непременно выходит враг. Поиск силы идет через поиск места врага: то и другое теперь определяется заново. Врагом Системы, более опасным для нее, чем популистское большинство, могут стать только Элиты.
глосса б: Если б не новогодний теракт в Волгограде, Путин поздравлял бы население РФ с победой стабильности. Но та, победив, ушла с выборов. Антиэлитные массы – которых весь год науськивали на балаклавы Pussy Riot – на выборы не явились. Электоральный провал ставки на подавляющее большинство заставляет искать модель, в подсчете голосов не нуждающуюся. Аргумент «воли большинства» теперь лишь идиома трамбовки Элит.
Путинская меритократия 2000-х видела себя в мечтах распорядителем будущего – сперва с Путиным, а потом без него. Отныне это неактуально, поскольку Путин есть, а времени после Путина не предвидится. Опыт катастроф прошлого включает и будущее в свой ряд. Путин порывает с традицией меритократии, ища, чем ее заместить. Как поведут себя Элиты, когда станут ближней мишенью? «Коды» и «ценности» лишь метки сплошной фильтрации, разбросанные в валдайской речи – черновике его дисциплинарной программы.
Согласно Гефтеру, радикализм русских персонократий задает не мощь персоны, а глухота Элит к альтернативам. Персона лишь дает им благовидный предлог подчиниться. Право Путина помыкать Элитами обосновано их никчемной ролью при комическом ожидании «оттепели». Зачарованные Путиным не смеют переменить ракурс, но лишь грезят, как Путин исчезнет от колебания сырьевых индексов. (Ах, не для того ли Президент выпустил Ходорковского с Лебедевым, чтобы вдруг уйти?)
Соавторы нарратива «Путин», Элиты сами в плену игр путинской персонификации. Они заучивают благоглупости про «государство-цивилизацию», «аморальный интернационал» и все, что еще насуют Путину в речь спичрайтеры. (Министр Лавров, учуяв тренд, заговорил вдруг о христианском кредите для Украины.)
Мы в звене перехода. Национальная элита по-валдайски – некий жмых от грядущей фильтрации. Еще неясно, кого отсекут, и в этой неопределенности есть выгода власти. Поскольку с Элитами прекратит существовать и Команда РФ.
Дополнение четырнадцатое к главе
Как государь должен поступать касательно военного дела
Случай возникновения Системы РФ ее правители сочли своей удачной находкой. С той поры импровизации стали государственной нормой. Они следуют логике накопления власти, лишенной субъекта, пределов и назначения. Повышая гибкость Системы в роли мирового игрока, импровизации отменяют возможность национальной или мировой стратегии.
глосса а: Сперва в Системе РФ «нормальные» страны Запада брались за эталон. Норму как ценность заменили копированием статусов – от «президента» и «сенатора» до «мэра» и «губернатора». Импровизации на темы статусов считали политикой. Будущее виделось в раю пребывания «нормальной страной». Импровизированные копии раздирались игрой интересов, и это никого не тревожило. Решения могут быть какими угодно, если не ограничивать свободу рук для следующей импровизации.
Правило Системы РФ: былые импровизации власти не ограничивают и ни к чему не обязывают будущих.
Первое президентство Путина выглядело потоком самых решительных мер. Устранение прежней модели Совета Федерации, создание дисциплинарных федеральных округов, плоская шкала налога, казначейская система сбора госфинансов. Казалось бы, разумная активность диктатуры транзита не имела, впрочем, целью транзит. Не было в том и национально-государственной цели.
Отторгались любые процедуры, связывающие сам источник импровизаций – «центр власти, откуда властные импульсы транслируются в народ» (В. Якунин). Управленческие схемы заменяли паролями-отговорками. Так, вертикаль власти стала доктриной, будучи лишь словцом из наших старых докладных, а не разработанной стратегией. Вопрос о цели бессмыслен по отношению к «вертикали» – та лишь канал импровизаций центра. В отсутствие цели импровизации следуют инстинкту накопления власти, лишенной субъекта, рамок и назначения.
Создаваемый этим хаос скрывает неустойчивость интересов. Так, реакционное запретотворчество Думы породило новую неразбериху. С лета-2012 для выскочек Думы ничто не важно, кроме шумных импровизаций на темы неясных сигналов Кремля. Эксцессы нескольких депутатов-хулиганов обнулили законотворческую работу остальных, а она тоже есть. Это не значит, что Команда ослабла – хотя черты слабости умножаются и некоторые говорят о «близком конце режима». Ничего подобного!
Импровизация всегда создает временное состояние. Система РФ – временная государственность, продлеваемая в беспамятстве о прошлых ее временных состояниях.
Это проявляется в мегаскандалах вроде саммита АТЭС, где полтриллиона сошли, как снег, и ничего не случилось. Признаваясь в клептомании с легкостью, Система ее деполитизирует. Исчезают фонды, сопоставимые с бюджетом Российской Федерации? Прискорбная аморальность, но – никаких выводов о модели власти! То, что много крадут, не тема политики, а лишь сетование на людскую испорченность. Систему спасает то, что она политически нерефлективна и закрыта для обдумывания своих будущих балансов.