В старину про это говорили «Бог помогает», да и свидетели сравнивали энтузиазм стахановского труда с исступлением молитвы, когда человек оказывается в другом измерении, где время течет медленнее и вмещает больше.
В подобное состояние входит и идеализируемый православием воин-монах, каковыми являются многие русские святые. Этот так же необъяснимо с точки зрения «сознания», как движения каратиста, находящегося в состоянии медитации во время боя – таким образом из-за полной включенности в происходящее он может более чем автоматически реагировать на мельчайшие изменения ситуации. Некоторые ошибочно считают, что автоматизм возникает от долгих тренировок, но на самом деле ситуация каждый раз непредсказуема и нова, и автоматизм всегда бы «не попадал», мешал. Здесь мы имеем дело с совершенно другим феноменом.
Разговоры о рабском труде при социализме противоречивы. Публицисты убили много времени и бумаги, доказывая, что «свободный» капиталистический труд эффективнее «рабского» социалистического. А потом столько же времени и бумаги тратится на то, чтобы доказать, что успехи сталинского СССР основаны на рабском труде. Требовать, чтобы две мысли были согласны там, где нет ни одной, было бы с нашей стороны по отношению к этим господам чрезмерным.
Наши деды рассказывают о «духе мая 1945-ого» как совершенно неповторимом феномене: энтузиазм, взаимопомощь, непривязанность к вещам (какая может быть привязанность к тому, в бренности чего за время войны пришлось убедиться, все десять раз приобретя и потеряв?). Казалось, каждый стремится ежечасно совершать «подвиг», то есть превосхождение себя, собственной лени, усталости, потребностей. Для этого используется любой повод, нужда или страдание ближнего, выдвигаемые руководством трудные задачи и проч. Главное, стяжать и удержать дух победы. Внезапно открылось, что дух победы, это дух радости, а не напряжения.
Внезапно открылось, что это – дух благородства и прощения, а не дух мести (кстати, поэтому забылись и простились все репрессии, тяжесть коллективизации, индустриализации: как справедливо отмечали многие, народ абсолютно любил власть). Известный телеведущий сегодня сидит и удивляется: его тетка, отсидевшая в сталинских лагерях 10 лет, специально на крыше вагона ехала на похороны к Сталину и проливала слезы!
Сталин, единственный из руководства, как показали дальнейшие события, трезво оценивал ситуацию. Он довольно смело взялся критиковать марксизм и материализм, с одной стороны, и начал оказывать всемерную поддержку Православию с другой стороны.
Троцкий перевернулся бы в гробу, узнав, что Сталин всерьез разрабатывал и осуществлял проект по задариванию православных патриархов, чтобы они на Вселенском соборе, который должен был пройти в Москве, передали титул «Вселенского патриарха» от Константинопольского Патриарха – Московскому.
Самое главное – новации в сфере экономики. Если экономика при капитализме – это наука выживания в условиях рынка (макроэкономика), то экономическая наука при социализме – это по сути наука управления корпорацией (микроэкономика). Сталин хотел превратить страну в корпорацию, где все граждане были бы акционерами (товарищами), а правительство – менеджментом (партию предполагалось полностью устранить от власти).
Согласно аксиомам капитализма, цель корпорации – благо акционеров. Так и здесь, в сформулированном Сталиным «основном экономическом законе социализма», целью являлось «удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей… на базе высшей техники». Или, как бы сказали сейчас: «на базе хай – тек»! Понятно, почему в тяжелое время Сталин находил возможным тратить на образование до 15 % бюджета.
Предполагалось, что мы станем ведущей хай-тек державой. Страна-корпорация работает, инвестирует прибыль в производство передовых средств производства, в первую очередь, то есть создает капитал, капитализируется, и только оставшееся потребляет (принцип, по которому живет каждый капиталист).
«Дивиденды акционеров» будут выдаваться не в денежной форме, а путем снижения платы за жилье, бесплатного обучения, бесплатной медицины, снижения цен на основные, а потом и вообще на все продукты и, наконец, через сокращение рабочего дня!!! Рабочий день должен был быть сокращен до четырех часов, чтобы не было безработицы, а свободное время – главное богатство человека (на Западе оно доступно только капиталисту, но у нас капиталистами в перспективе должны были стать все) – шло бы на научное, творческое, культурное и спортивное развитие нации.
Этим планам Сталина не суждено было сбыться, планы отстранения партии от власти и борьба вокруг трона, обострившаяся из-за понимания, что в скором времени кто-то должен стать наследником, привели к возне, инспирированию заговоров, «дел врачей», «борьбе с космополитизмом». В конечном итоге, возможно, сам Сталин также пал жертвой одной из интриг.
Были ли сталинские реформы правоконсервативными? Да. Были ли они ультралевыми – прогрессистскими? Безусловно. Были ли они капиталистическими? Очевидно. Были ли они социалистическими? Без всякого сомнения. Но что это значит? Это значит, что понятия традиционной политологической и политэкономической науки промахиваются мимо цели. Они не могут постичь феномен, и потому традиционную науку необходимо подвергнуть серьезнейшей ревизии, изменить в самих основаниях.
Задачи советской гуманитарной интеллигенции
После смерти Сталина перед советской элитой встало несколько важнейших задач, для решения которых требовались известное мужество и видение исторической перспективы.
1. Необходимо было удержать и укрепить роль мирового авангарда, а для этого противопоставить консервативной геополитике Запада привлекательную во всем мире идеологию. Конечно, хорошо, когда Пальмерстоун говорит о «вечных интересах Британии», этим можно покорить сердца британцев, но не сердца африканских негров, не китайских крестьян, не латиноамериканских гаучо и даже не рафинированных европейцев. На геополитике империи не строятся.
Либерализм обращался к каждому человеку с идеей свободы, коммунизм обращался к каждому в мире с идеей свободы и справедливости. Это пока работало, но, как «нельзя обманывать всех все время», так нельзя и говорить «истину» всем все время. Требовалась кардинальная реформа марксизма, это было ясно уже Сталину.
Это задача для философов, а значит, нужна как минимум свобода философских дискуссий с привлечением зарубежного и, прежде всего, отечественного опыта мысли. В отличие от производства, где 90 % продукции должно соответствовать стандарту, и лишь 10 % отводится на брак, в творческой лаборатории, лишь 10 % отводится под возможную великую идею, все остальное – пустая порода. Мы победили в войне. Надо было ответить: каким духом? И главное, каким духом возможны будущие победы, какая эпоха нас ждет?
2. Аналогичная задача для политологов, обществоведов и пропагандистов. Старые формы и методы пропаганды, действовавшие на безграмотное крестьянство и рабочий класс, отживали свое. На смену шло поколение грамотных людей, шел мощный средний класс. Возможно, надо было отказаться от понятия и от института партии, как принадлежащего старой науке и практике. Такие мысли были у Сталина еще до войны (существуют даже избирательные бюллетени для выборов на альтернативной основе). От них пришлось отказаться, так как партийная верхушка запугала Сталина потерей контроля.