В XX в. голод 1901 г. поразил 17 губерний центра; по данным доклада за 1901 год: «В зиму 1900/01 г. голодало 42 миллиона человек, умерло же их них 2 миллиона 813 тыс. православных душ».
А в 1911 году (уже после столь расхваленных столыпинских реформ): «Голодало 32 миллиона, потери 1 млн. 613 тыс. человек». Причем, в каждом докладе подчеркивалось, что сведения составлены на основе данных, поставляемых церквами, а также сельскими старостами и управляющими помещичьих имений. А сколько было глухих деревень?
Массы трудящегося населения царской России находились в состоянии постоянной «народной болезни»— недоедания. Малейший неурожай обращал это недоедание в голод. В 1908-м даже царское министерство внутренних дел вынуждено было в одном из своих отчетов признать, что угроза умереть «голодною смертью является ежегодно весьма возможной участью значительного числа земледельцев России».
Вот отзывы о жизни русских крестьян. «Русский крестьянин не может позволить себе и мяса, яиц, масла, молока, зачастую и капусты, и живет на черном хлебе и картошке. Живет, вы спросите? Он умирает от недостатка этих продуктов» (Эмиль Д. Диллон, русский профессор; 1877–1914). «Россия фактически не вылезает из состояния голода то в одной, то в другой губернии, как до войны, так и во время войны». (А. Н. Наумов, министр земледелия в 1915–1916 гг.).
Даже в «нормальные» годы положение было тяжелым. Об этом говорит очень низкий уровень установленного официально «физиологического минимума» — 14 пудов хлеба в год. В нормальном 1906 году этот уровень потребления был зарегистрирован в 235 уездах с населением 44,4 млн. человек. Возмущение крестьян вызывало уже не то, что приходилось есть хлеб с лебедой и пушной хлеб (с мякиной, из неотвеянного зерна), а то, что «не было белого хлеба на соску» — грудному ребенку.
В 1907 г. князь Д. Н. Святополк-Мирский в Госдуме заявил, что на душу населения в России потреблялось 212 кг хлеба, тогда как в Англии — 299 кг, во Франции — 363 кг, в Германии — 317 кг. Величина рыночного (избыточного) продукта в сельском хозяйстве России начала XX века составляла ничтожную величину, в среднем, не более 5 пудов зерна (в товарном эквиваленте) на одного сельского жителя.
Голод губительно отражался на здоровье населения. В итоге голодовок резко повышалась заболеваемость; по данным 1892–1913, заболеваемость тифом и цингой в голодные годы повышалась в 3–4 раза, а в 1907 году количество заболеваний цингой увеличилось на 528 % по сравнению даже с голодным 1905. «Дополни— тельная сытость» в условиях тогдашней России — это не трюфеля с омарами, а когда крестьянин ест досыта, т. е. всего лишь не голодает.
Итак, в дореволюционной русской деревне голод был частым гостем. Чем же объяснялось подобное состояние сельского хозяйства? Одной из причин был экспорт хлеба. Следует отметить, что России было присуще общемировое правило — вывоз сельхозпродуктов из регионов и стран, где наблюдается их острая нехватка и даже хронический голод. Даже в годы особого свирепствования голода Россия продолжала продавать хлеб за границу миллионами пудов.
Славу главного экспортера зерна Россия завоевала именно за счет недоедания своего населения. Как пишет И. Пыхалов, «Россия, которую мы потеряли» действительно являлась крупнейшим экспортером хлеба. Триумф несколько омрачает то обстоятельство, что это звание она делила с насчитывавшей в 21,4 раза меньше населения Аргентиной. До 1917 г. почти весь избыточный продукт нещадно изымался из села («недоедим, а вывезем»). Все мало-мальски развитые страны, производившие менее 500 кг зерна на душу населения, зерно ввозили. Россия в рекордный 1913 г. имела 471 кг зерна на душу — и вывозила много зерна — за счет снижения внутреннего потребления, причем, именно крестьян.
Как писал известный писатель-эмигрант (кстати, убежденный монархист) Иван Солоневич, «таким образом, староэмигрантские песенки о России как о стране, в которой реки из шампанского текли в берегах из паюсной икры, являются кустарно обработанной фальшивкой: да, были и шампанское и икра, но — меньше чем для одного процента населения страны. Основная масса этого населения жила на нищенском уровне».
Статистический анализ, сделанный крупным советским экономистом Немчиновым, показал — основная масса товарного зерна в России производилась в кулацких и помещичьих хозяйствах. Поэтому был сделан вывод о том, что чем крупнее хозяйство, тем выше у него товарность. Однако не была вскрыта ПРИЧИНА этого факта — то, что существование таких хозяйств при ЦИКЛИЧЕСКОМ (сезонном) характере сельхозработ в полеводстве было возможно только при наличии океана избыточной рабочей силы — бедняцко-середняцких хозяйств.
Более того, продуктивность зернового хозяйства (урожайность единицы площади посева) в подавляющей массе помещичьих и кулацких хозяйств принципиально не отличалась от продуктивности рядом расположенных бедняцко-середняцких хозяйств. В русских кулацких хозяйствах работники кормились за одним столом с хозяином. Русская крестьянская мудрость — при найме работника в первую очередь смотрели, как он ел: «Как поест, так и попашет».
Существенное влияние на положение российского села оказывали мировые цены на зерно. В начале 1880-х годов благодаря развитию пароходного сообщения с Европу хлынул поток дешевого зерна из США и Канады, Аргентины и Южной Африки. Произошло резкое падение хлебных цен, что привело к европейскому аграрному кризису. Цены на рожь упали с 82 коп. за пуд, в 1883 году до 44 коп. в 1895 году. Только после 1895 года цены на зерно стали медленно расти.
Итак, при переходе на капиталистическое развитие изъятие излишков продовольствия для модернизации съело страховые резервы на селе и сделала село более чувствительным к неурожаю. И все дело в том, что Россия тогда ускоренными темпами переходила на рыночные, западные по типу, отношения. В деятельности органов власти в стране стали преобладать соображения получения максимальной прибыли, а не обеспечения Жизни. Несмотря на все меры, принимавшиеся царским правительством, очередного голода в 1911 году (уже после «столыпинских реформ») избежать не удалось.
В 1911 году в Европе случился серьезный неурожай на зерновые из-за засухи. Естественно, что цены на зерно в Европе взлетели. Стремясь получить максимум: прибыли, российские предприниматели быстро продали то, что было собрано в России. В том числе и значительную часть стратегического запаса, содержащегося на случай голода. Так что в отличие от времен Сталина, во время голода 1911 года, когда недоедали десятки миллионов крестьян и сотни тысяч умерли от голода, более 50 % хлеба с российского рынка ушло на экспорт. Да! Законы рынка жестоки. Даже в 1911 г., в год исключительно тяжелого голода было вывезено 53,4 % всего зерна — больше и относительно, и тем более абсолютно, чем в годы предыдущего пятилетия.
Как отмечает И. Пыхалов, российские чиновники, принимавшие гуманитарную помощь от американцев, просили давать ее деньгами, а не хлебом, указывая на тот факт, что на каждый пароход с гуманитарным хлебом, идущий в Россию, 10 пароходов везут русский хлеб на продажу на Запад.
Результат — голод на селе в 1911 гг. охватил до 30 миллионов крестьян. Пострадали по преимуществу восточные, центральные губернии и Новороссия (обратите внимание, вроде бы житница — и страдает от голода). В 1911 году от голода пострадали также почти все уезды Пермской губернии.