Book.

Не имея достаточного числа кораблей, чтобы разгромить английский флот в линейной баталии, Наполеон решил сокрушить Англию блокадой, теперь английские товары не должны были попасть на континент.

Расположение армий на театре военных действий к началу войны 1806-1807 гг.

Первый параграф декрета о блокаде гласил: «Британские острова объявлены в состоянии блокады». Второй параграф: «Всякая торговля и всякие сношения с Британскими островами запрещены». Следующие параграфы воспрещали почтовую и иную связь с англичанами, приказывалось немедленно и повсеместно арестовывать всех англичан и конфисковывать принадлежавшие им товары и их имущество вообще.

После разгрома Пруссии в качестве участников четвертой коалиции остались лишь русские войска, которые к этому времени находились еще на русской территории, ибо никто не мог предполагать столь быстрого краха прусской армии.

Это давало основание Александру I вообще прекратить войну. Однако так называемой Заграничной армии был дан приказ перейти границу в Гродно. Русская армия насчитывала 159 тысяч человек, французская — 160 тысяч, так что их силы были равны, но русские войска были разделены на две части, одна из которых, в 74 тысяч человек, находилась у Пултуска, а 85 тысяч человек — у Остроленки.

Первое сражение в эту кампанию произошло у Пултуска 14 (26) декабря 1806 г. Русскими войсками командовал генерал Беннигсен, французским же корпусом, численностью около 25 тысяч человек при 120 орудиях, — маршал Ланн. Тем не менее французы атаковали по всему фронту, русские отражали их. В целом сражение при Пултуске можно назвать встречным боем, где обе стороны стремились атаковать. Обе стороны объявили о своей победе. Тем не менее после сражения Наполеон «отошел к Висле, намереваясь кончить войну без дальнейших военных действий против России, путем переговоров» [115] .

Именно тогда император произнес очередной «mot» (острота [англ.]. — Примеч. ред.) «Для Польши Господь создал пятую стихию — грязь».

Александр I сделал серьезную ошибку, не помирившись с Наполеоном. И тут дело не только в грядущих поражениях русских войск. Зимой 1806—1807 гг. Наполеон обрел оплот в Польше и волей-неволей сделал ее своим инструментом в большой политике.

1 января 1807 г. (н. ст.) по дороге из Пултуска в Варшаву Наполеон, чтобы переменить лошадей, остановился на несколько минут у ворот города Броне. Целая толпа ждала там освободителя Польши — шумная, охваченная энтузиазмом толпа, бросившаяся навстречу императорской карете, как только она показалась. Карета остановилась, из нее вышел генерал Дюрок и направился к зданию почты. В тот момент, когда он туда входил, он услышал отчаянные крики, увидел умоляюще протянутые к нему руки, и какой-то голос по-французски сказал: «О, сударь, помогите нам выйти отсюда и дайте мне хотя бы на мгновение увидеть его!» Дюрок быстро оценил ситуацию — он освободил двух женщин, предложил руку блондинке и подвел ее к дверце кареты со словами: «Государь, взгляните на нее: она не побоялась вмешаться в толпу, чтобы увидеть вас».

«Император снимает шляпу и, склонившись к даме, начинает что-то говорить ей; но она, словно вдохновленная свыше, вне себя, как бы в исступлении, как говорит она сама, не дает ему даже окончить фразу. "Добро пожаловать, тысячу раз добро пожаловать на нашу землю! — восклицает она. — Что бы мы ни сделали, ничто не сможет выразить с достаточной силой ни чувства, которые мы питаем к вам, ни радость, которую мы испытываем, видя вас попирающим землю нашей родины, ждущей вас, чтобы подняться!"» [116] .

Так начался самый блестящий роман императора. В Варшаве Наполеон поручил выяснить имя прекрасной незнакомки и найти ее. Не составило особого труда узнать, что это Мария Валевская, ровесница французской революции. Она была дочерью обедневшего дворянина Г. Лачинского. Мария почти не знала отца — он умер, оставив вдову почти без средств, но с шестью детьми. Думаю, не нужно объяснять мотивы, по которым шестнадцатилетнюю Марию выдали замуж за 69-летнего камергера Анастасия Колонна Васевича-Валевского. Старший из внуков жениха был на 9 лет старше невесты.

«В ближайшие дни в великолепном дворце Радзивиллов, где нашел приют Талейран, был устроен бал с участием императора и польской знати. После долгих блужданий по занесенным снегом дорогам Польши, после метелей, холодов, ночных бивуаков под запорошенными снегом соснами и елями французские офицеры в роскошных, ярко освещенных залах варшавского дворца чувствовали себя помолодевшими. Все танцевали; балы сменялись концертами; казалось, время передвинулось на десять лет назад; загадочная северная Варшава 1807 года кружила сердца и умы, как Милан 1797 года» [117] .

Талейран лично посетил камергера Валевского и пригласил его на бал. Камергер был в восторге. «Французы знают, кто есть кто в Речи Посполитой!»

Увы, я не могу подробно рассказать об этом интересном романе, а вынужден ограничиться лишь констатацией фактов. Искренняя любовь была с обеих сторон, но с обеих сторон был и расчет.

С одной стороны, князь Понятовский, старые польские вельможи, кузины и приятельницы кружились вокруг' восемнадцатилетней Марии, что-то шептали ей на ухо, потом глубоко вздыхали: «Бедная Польша! Несчастная родина!» Все без исключения панство давно уверовало, что только Бонапарт может спасти Польшу. (Под этой фразой все, естественно, понимали возрождение Речи Посполитой в границах 1768 г., а еще лучше — 1450 г.)

После взятия Суворовым Варшавы несколько тысяч поляков, в основном, дворян, эмигрировали во Францию. В конце 1796 г. лидеры польских эмигрантов предложили Директории сформировать особый корпус из поляков. Директория согласилась и поручила Бонапарту, находившемуся в Италии, включить поляков в состав Цизальпинской армии. В 1797 г. было сформировано два польско-итальянских легиона, общей численностью 15 тысяч человек. Легионы эти имели польское обмундирование с французскими кокардами. На знаменах имелась надпись: «Gli homini liberi sono fratelli» («Свободные люди — братья»).

В кампанию 1799 года большая часть первого легиона погибла в боях при Кассано, Тидоне, Требии и Нови. Второй легион, находившийся в Мантуе, потерял во время осады более семисот человек и попал в плен к австрийцам. Поэтому Бонапарт в конце 1799 г. поручил генералу Домбровскому сформировать два новых польских легиона — Ломбардский и Дунайский, в составе семи батальонов пехоты, одного батальона артиллерии и отряда улан. Ломбардский легион был отправлен в Италию, а Дунайский поступил в число войск Нижне-Рейнского союза, где и отличился в боях при Борнгейме, Оффенбахе и Гогенлиндене. Оба легиона потеряли много людей, но остатки их, собранные в Милане и Мантуе, вновь были укомплектованы прибывшими из Польши добровольцами.