Когда 28 сентября 1986 года в Кремле состоялось заседание Политбюро, то председатель КГБ Виктор Чебриков торжественно доложил Михаилу Горбачеву, что днем ранее Толкачев казнен за измену. «Американская разведка была к нему великодушна, – заметил Горбачев. – У него обнаружили 2 миллиона рублей». На то время это составляло более полумиллиона долларов. КГБ теперь знал истинную цену шпионов мирового класса…
В ЦРУ полагали, что Говард, возможно, и предал Толкачева. Но он не мог быть ответствен за три из дюжины смертей, перечеркнувших список советских шпионов ЦРУ. Главного виновника еще предстояло найти. Президентский консультативный совет по иностранной разведке расследовал этот эпизод и доложил о «фундаментальной неспособности любого сотрудника Советского отдела допустить невероятное» – о том, что в ряды тайной службы мог затесаться предатель. Кейси прочел это донесение и сделал выговор Клэру Джорджу. «Я потрясен, – написал он, – удивительным самодовольством перед лицом этой катастрофы». Но наедине с ним Кейси не придал этому особого значения. Для расследования гибели самых дорогих иностранных агентов ЦРУ он выделил группу всего из трех человек, в том числе одного из них – на неполный рабочий день…
О доверии к Вебстеру со стороны высшего руководства тайной службы можно судить по тому, что они не сообщили ему всей правды об этом эпизоде. Он так и не узнал, что упомянутый случай стал самым печальным в истории агентства примером вражеского проникновения в ряды тайной службы. Он был лишь в курсе, что проводится «какое-то расследование, и не более. Если они нашли там что-то, что ж, превосходно, – сказал он. – Если они не на шли никакого зловещего довода, то, возможно, сумеют отыскать другой либо вообще никакого… Вот, собственно, и все, что я когда-либо слышал об этом».
Расследование провалилось, и неразбериха в контрразведке, с которой столкнулось ЦРУ при Вебстере, стала еще более отчетливой.
В июне 1987 года майор Флорентино Аспиллага Ломбард, руководитель отделения кубинской разведки в Чехословакии, пересек чехословацко-австрийскую границу и прибыл в Вену. Он направился в американское посольство и сдался Джиму Олсону, шефу местного отделения ЦРУ. По сведениям Ломбарда, каждый кубинский агент, завербованный ЦРУ за последние двадцать лет, был «двойным», то есть все они притворялись лояльными по отношению к Соединенным Штатам, но втайне продолжали работать на Гавану. Это был настоящий шок, в который было трудно поверить. Но после долгих и мучительных размышлений аналитики ЦРУ хмуро заключили, что кубинский майор все-таки говорит правду. Тем же летом свежая информация о гибели агентов ЦРУ начала потихоньку поступать от военных и разведчиков советского блока. Эта поначалу тонкая струйка постепенно переросла в поток, а затем – в полноводную реку, но прошли долгие семь лет, прежде чем в ЦРУ с ужасом осознали, что это тщательно спланированная дезинформация.
Вскоре после дачи показаний Вебстер обратился к Бобу Гейтсу и спросил: «Боб, что сейчас творится в Москве? Что собирается предпринять Горбачев?» Но полученные ответы его не удовлетворили.
ЦРУ не было в курсе, что Горбачев сообщил странам Варшавского договора на совещании в мае 1987 года о том, что Советы не собираются вторгаться в Восточную Европу ради укрепления своей империи. ЦРУ не было в курсе, что в июле 1987 года Горбачев заявил лидеру Афганистана, что скоро Советы начнут выводить оттуда свои войска. А в декабре 1987 года в ЦРУ онемели от изумления, когда восторженные толпы американских граждан приветствовали Горбачева в Вашингтоне, как героя. Простые люди, высыпавшие на улицы, поняли, что лидер коммунистического мира намерен прекратить холодную войну и делает первый шаг навстречу. В ЦРУ эту мысль, мягко говоря, не уловили. В течение следующего года Боб Гейтс постоянно спрашивал своих подчиненных, почему Горбачев постоянно преподносит им сюрпризы.
За тридцать лет Соединенные Штаты потратили около четверти триллиона долларов на спутники-шпионы и оборудование для электронной слежки за советскими вооруженными силами. На бумаге эти программы входили в компетенцию директора Центральной разведки, но в действительности контролировались Пентагоном. Они поставляли информацию для бесконечных переговоров по Соглашению об ограничении стратегических вооружений с Советами, и можно было утверждать, что эти переговоры помогли сохранить холодную войну холодной. Но Вашингтон и Москва так и не отказались ни от одной системы вооружения, которую пожелали создать. Их арсеналы по-прежнему были способны многократно взорвать существующий мир. И в итоге Соединенные Штаты аннулировали саму идею контроля над вооружениями.
Но в августе 1988 года, в самый неожиданный момент, наступила расплата. Фрэнк Карлуччи, теперь уже министр обороны в правительстве Рейгана, отправился в Москву для встречи со своим коллегой, советским министром обороны Дмитрием Язовым. Он выступил с лекциями перед группой генералов и адмиралов в Военной академии имени Ворошилова. «А откуда вы так много знаете о нас?» – задал вопрос один из слушателей. «Мы наблюдаем за вами со спутников, – ответил Карлуччи. – Нам было бы намного легче, если бы вы поступили так же, как мы, и опубликовали свой военный бюджет». Зал взорвался от смеха, позднее Карлуччи поинтересовался у сопровождающего его российского офицера, что так рассмешило аудиторию. «Вам не понять, – ответил русский. – Вы же ударили в самое сердце нашей системы – секретность».
Личные контакты между американскими и советскими военными заставили русских понять две вещи. Во-первых, американцы вовсе не горят желанием их уничтожить. Во-вторых, будь они настолько же сильны и укомплектованы ядерными ракетами, как и американцы, это вообще ничего не изменило бы. Во всех остальных отношениях Советы значительно уступали Америке. Русские знали тогда, что их закрытая система, основанная на тайнах и лжи, никогда не смогла бы победить общество открытого типа.
В СССР поняли, что игра окончена. ЦРУ – пока еще нет…
В том году ЦРУ трижды сопутствовал успех. Сначала на сторону Соединенных Штатов перешел полковник Чанг Хсуен-ю, заместитель директора Научно-исследовательского института ядерной энергии Tайваня. В течение двадцати лет он тайно работал на США, с тех пор как ЦРУ завербовало его как военного курсанта. Его институт, якобы предназначенный для сугубо гражданских исследований, существовал за счет американского плутония, южноафриканского урана и зарубежных специалистов. Лидеры Tайваня создали в пределах учреждения специальный отдел для разработки собственной атомной бомбы. У этого оружия была, естественно, только одна мыслимая цель – материковый Китай. Коммунистические лидеры Китая поклялись напасть, если только Tайвань попытается развернуть на своей территории ядерное оружие. Соединенные Штаты потребовали немедленно остановить программу. На Tайване сделали вид, что послушались, а сами продолжали работы. Среди немногих американцев, которые знали о многолетней службе полковника Чанга, был Джим Лилли из ЦРУ, который работал резидентом в Китае и на Tайване и ожидал назначения на должность американского посла в Пекине. «Вы подбираете себе подающего надежды кандидата, назначаете ему нужного оперативного руководителя и осторожно вербуете на идеологической основе – хотя и не без материального стимула! – и потом поддерживаете с ним постоянную связь», – рассказывал Лилли.