19 февраля, когда Ханой начал вторую волну новогодних атак, президент провел конфиденциальную беседу с Дуайтом Эйзенхауэром. На следующий день, во вторник, во время обеда в Белом доме, президент рассказал об этой беседе Хелмсу.
«Генерал Эйзенхауэр заявил мне, что Уэстморленд несет за происходящее больше ответственности, чем любой генерал в истории нашей страны, – вспоминал Линдон Джонсон. – Я спросил у него, сколько союзных войск имел Уэстморленд под своим началом во время Второй мировой войны. Он ответил, что, вместе с американскими войсками и силами союзных государств, у него было приблизительно 5 миллионов. Я сказал, что сейчас под командованием генерала Уэстморленда было всего 500 тысяч человек. Так почему же тогда Уэстморленд должен нести самую большую ответственность среди всех американских генералов? Он сказал, что это совсем другая война и генерал Уэстморленд просто не знает, кто его противник».
Линдон Джонсон наконец понял, что во Вьетнаме никакая стратегия не сможет быть успешно реализована без надлежащей разведки. Соединенные Штаты не могут победить противника, которого они не могут понять. Несколько недель спустя Джонсон объявил, что не будет предлагать свою кандидатуру на очередных выборах президента Соединенных Штатов…
Весной 1968 года у Ричарда Хелмса возникли серьезные опасения по поводу того, что его следующим боссом окажется либо Роберт Кеннеди, либо Ричард Никсон. Как генеральный прокурор, Кеннеди злоупотреблял полномочиями агентства. Он фактически реквизировал ЦРУ и к самому Хелмсу относился с холодным презрением. Как кандидату в президенты и, возможно, будущему главнокомандующему, тайны, скрытые в многочисленных досье ЦРУ, были бы ему словно кость в горле. Хелмс был потрясен, узнав, что сенатор получил смертельное ранение после одного из июльских предвыборных выступлений в штате Калифорния.
Но нельзя сказать, чтобы Ричард Хелмс был всерьез опечален. На всю оставшуюся жизнь у него в душе остались глубокие шрамы от обструкций и упреков Кеннеди.
Еще одной проблемой был Ричард Никсон. Хелмс знал, насколько глубоко его негодование. Никсон считал, что агентство переполнено элитарными выходцами с Восточного побережья, «рефлекторными либералами» [29] , джорджтаунскими сплетниками, людьми Кеннеди. Ни для кого не было секретом, что Никсон именно на ЦРУ возлагал ответственность за самую крупную неудачу в жизни: поражение на президентских выборах 1960 года. Он был убежден – причем ошибочно! – что тайны и ложь, переданные Алленом Даллесом, помогли Джону Кеннеди набрать важнейшие очки во время теледебатов. В своих мемуарах «Шесть кризисов», опубликованных в 1962 году, Никсон написал, что в случае избрания президентом он создал бы новую организацию – за пределами ЦРУ – для осуществления тайных операций. Это выглядело как угроза рано или поздно покончить с агентством.
10 августа 1968 года Никсон и Хелмс провели первую длинную беседу.
Президент Джонсон в свое время приглашал кандидата на свое ранчо в Техасе, угощал стейком и вареной кукурузой, катал по обширной территории ранчо в кабриолете. Тогда они с Хелмсом обсуждали острые проблемы: конфронтацию между Чехословакией и Советским Союзом, поддержку Фиделем Кастро революционных движений в мире и, наконец, секретные переговоры о мире между Северным Вьетнамом и Соединенными Штатами.
Никсон обратился к Хелмсу с резким вопросом.
– Они все еще полагают, что мы проиграли войну? – спросил он.
– Северные вьетнамцы убеждены, что после сражения при Дьен-Бьен-Фу они одержали победу, – сказал Хелмс.
Это было последнее, что хотел услышать Никсон.
Через три дня после своей победы на выборах Никсон позвонил Линдону Джонсону.
– Что вы думаете о Хелмсе? – спросил он. – Вы бы продолжили с ним работать?
– Безусловно, – ответил Джонсон. – Это чрезвычайно компетентный человек. Он лаконичен. Говорит все так, как есть, и он лоялен.
Это была высокая похвала. После полутора лет присутствия на обедах за одним столом с президентом Хелмс завоевал доверие Линдона Джонсона и заработал себе в Вашингтоне репутацию высококвалифицированного профессионала. Он считал, что ЦРУ за двадцать лет вырастило кадры аналитиков с уникальным опытом противодействия советской угрозе и сформировало тайную службу, способную успешно заниматься шпионажем. Себя он рассматривал как верного солдата на службе у своего президента.
Очень скоро Хелмсу предстояло узнать цену этой лояльности…
«Ричард Никсон никогда никому не доверял, – вспоминал Хелмс двадцать лет спустя. – Он стал президентом Соединенных Штатов и, следовательно, руководителем исполнительной власти, но при этом постоянно твердил, что военно-воздушные силы в своих бомбардировках во Вьетнаме не могут поразить собственную задницу, что Государственный департамент – это всего лишь группа попивающих коктейли дипломатов, облаченных в костюмы в тонкую полоску, и что агентство не в состоянии предложить способ добиться победы во Вьетнаме… И так далее и тому подобное… Они тупые, глупые, не могут сделать то, не могут сделать это».
В один из январских дней 1969 года, когда новое правительство находилось у власти уже несколько дней, Хелмс сидел в Белом доме за ланчем. Стояла напряженная тишина. Никсон, сидящий неподалеку, вдруг встрепенулся, словно решив выместить свой внезапный гнев на твороге и консервированных ананасах, находящихся перед ним на столе. Президент принялся ругать ЦРУ, в то время как его советник по национальной безопасности Генри Киссинджер внимательно слушал.
«У меня нет малейшего сомнения, – вспоминал Хелмс, – что критика Никсона больно задела Киссинджера».
Избранный президент и выходец Гарварда обнаружили, что они – родственные души. «Оба были неизлечимо скрытными, оба окутаны тайнами, но Киссинджер в этом деле заметно выделялся, – вспоминал Томас Хьюз, директор бюро разведки Государственного департамента. – Оба являлись неисправимыми манипуляторами, но Никсон был более откровенным». Они как бы договорились между собой: «Мы, и только мы замышляем, командуем и управляем тайными операциями». Секретная операция и шпионаж могли быть инструментами, приспособленными для их личного пользования. Никсон использовал их, чтобы построить себе политическую крепость в Белом доме, а Киссинджер, по словам его помощника Роджера Морриса, стал действующим главой государства по вопросам национальной безопасности.