Из Парижа Абетц сообщал о планах засылки с помощью вишийского правительства немецкой агентуры через Алжир в США и Северную Африку – в тылы английских войск. Нойрат докладывал об обстановке в Чехии. Несмотря на жесточайшие расправы с населением в качестве возмездия за убийство Райнхарда Гейдриха [19] – «палача» Праги, немцы и спустя год опасаются, что чешское движение Сопротивления не сломлено. В Праге начинает поднимать голову оппозиция. Фон Папен из Турции извещал Берлин о попытках англичан засылать своих наблюдателей на Балканы через Стамбул.
Если эти сведения подлинные, то они имеют большую ценность. Мейер, стараясь не показывать своего волнения, спросил доктора, откуда у него эта информация.
Доктор молча посмотрел на него, затем тихо произнес:
– Из этого источника есть еще и другая информация. Я выступаю лишь в качестве посредника моего друга, работающего в немецком министерстве иностранных дел. Он сейчас в Берне. А приехал вчера, якобы в командировку, использовав это как предлог. Он ищет возможность вступить в контакт с союзниками. Я знаю его уже долгие годы. Могу вас заверить, что он стопроцентный антинацист и решил работать против Гитлера на собственный страх и риск. Ему хотелось бы познакомиться с вами лично. В знак доброй воли он и послал эти документы. Кое-какие сведения у него есть еще, их он тоже может вам передать.
Мейер попросил подождать в приемной и, извинившись, спешно помчался к Аллену Даллесу. В кабинете шефа он показал документы и рассказал о происшедшем. Возможность вступить в контакт с сотрудником министерства иностранных дел, сидящим в центре Берлина, и получить доступ к секретам нацистского режима, казалась невероятной. Скорее всего, это смахивает на ловушку.
– Усматриваю в этом три вероятности, – подумав, ответил Даллес. – Первая: немцы могут попробовать расшифровать наш секретный код, надеясь, что мы немедленно передадим полученные сведения в Вашингтон. А поскольку они прослушивают все швейцарские радиопередачи, в том числе и рекламные, они засекут и наши шифровки. Поскольку содержание им будет известно, то им не составит большого труда найти и ключ к нашему коду. Второе предположение: наш друг – агент-провокатор. Передав нам информацию, он донесет в швейцарскую полицию, и нас вышвырнут отсюда за шпионаж. Третья, наименее вероятная возможность: человек говорит правду.
Мейер сказал, что считал бы целесообразным проверить именно это предположение, поскольку доктор произвел на него впечатление искреннего человека. Даллес заявил о своем согласии продолжать игру по крайней мере до тех пор, пока они сами не увидят добровольца из министерства и не составят о нем свое мнение.
Мейер сбежал по лестнице и сообщил доктору Брауну, что готов встретиться с его приятелем сегодня же вечером на своей квартире. Приезжий как раз собирался поужинать с одним из коллег по министерству иностранных дел, после чего мог совместно с доктором Брауном прийти на встречу в полночь. Через полчаса к ним инкогнито собирался присоединиться Даллес. Мейер проживал в городском районе Кирхенфельд на берегу Аары, в центре дипломатического квартала. Он нарисовал схему и передал ее доктору, чтобы тот мог без лишних расспросов найти нужный дом.
Нейтральная Швейцария представляла собой тогда изолированный остров в бурном потоке событий войны, будучи со всех сторон окруженной странами оси. Поэтому американская миссия могла поддерживать связь с Вашингтоном только по радио. Иногда американцам удавалось контрабандным путем передавать в Лиссабон накопившуюся информацию через некоего посредника мавританского происхождения по прозвищу Паук. Путь этот был, однако, ненадежным и мог использоваться лишь время от времени. Поэтому нужно было срочно изыскать новые возможности как получения, так и передачи сведений. К тому же Вашингтон засыпал миссию неотложными вопросами. К тому моменту Муссолини [20] был свергнут в результате бурных событий в Риме, шла подготовка к высадке союзных войск на юге Италии, англичане ночью, а американцы и днем непрерывно бомбили Германию. Так что возможность заглянуть, как говорится, в замочную скважину и увидеть, что творится в Берлине, была как никогда кстати.
В оставшееся рабочее время Мейер постоянно возвращался в мыслях к завязывающейся истории и никак не мог сосредоточиться на проблемах психологической войны. Поужинав в одиночку, он направился в свои холостяцкие апартаменты, расположенные этажом выше жилища американского военного атташе. Чтобы ожидавшиеся посетители не привлекали к себе внимания звонком, он оставил входную дверь слегка приоткрытой. Затем, сбив в миксере свой любимый напиток, уселся в кресле с журналом.
Ровно в полночь дверь бесшумно открылась. В прихожую вошел доктор Браун в сопровождении коренастого невысокого роста мужчины в кожаной куртке. Шляпы на нем не было, и лысина отсвечивала в неярком свете ламп. Мужчина и Мейер посмотрели внимательно друг на друга. Они не стали представляться и не протянули рук для пожатия. Несколько мгновений все стояли молча.
Мейер предложил посетителю снять куртку. Прежде чем раздеться, незнакомец сунул руку в карман. У Мейер никакого оружия не было, и он с тревогой подумал, успеет ли позвать на помощь офицера, живущего под ним, если посетитель достанет пистолет. Но немец извлек довольно больших размеров конверт коричневого цвета. На темно-красной мастике, которой он был прежде опечатан, четко виднелась свастика.
– Доктор Браун сообщил вам, что у меня есть еще кое-какая информация, – заговорил он на берлинском диалекте без всякого предисловия. – Если мне память не изменяет, здесь находится сто семьдесят шесть отдельных сообщений.
Произнеся эти слова, он положил конверт на небольшой журнальный столик, стоявший около дивана. Мейер быстро перелистал стопку бумаг. Это была информация о моральном состоянии немецких войск на русском фронте, сведения о разрушениях и саботаже французских участников движения Сопротивления, заметки о визитах в министерство японского посла и различные доклады Риббентропу. Большинство бумаг являлись расшифрованными телеграммами в министерство иностранных дел. Некоторые документы были сформулированы с протокольной точностью, другие носили характер стенограмм. Каждое из этих, даже самых небольших сообщений нашло бы, несомненно, свое место в мозаике стратегической и тактической информации о гитлеровской империи, собираемой американцами.