Министр юстиции начал прощупывать кандидатов в преемники Гувера. Самым очевидным кандидатом был Салливан, но Митчелл счел его откровенно честолюбивым пронырой, который любит вскользь упоминать громкие имена. По крайней мере трое других помощников Гувера не стеснялись в средствах, чтобы заполучить его место. По коридорам министерства юстиции ползли злые разговоры. «Мне пять раз говорили, что Гувер будет уволен» [488] , — сказал Мардиан.
Пока растущая когорта его врагов внутри администрации Никсона строила заговор его выживания с поста директора ФБР, недруги Гувера в стане «левых» повели разрушительную и деморализующую атаку на секретность и власть самого Бюро. Они использовали несанкционированное проникновение в помещение против ФБР. В ночь на 8 марта 1971 года шайка воров вломилась в контору Бюро, где работали два сотрудника, в Медии, штат Пенсильвания, — тихом пригороде Филадельфии, вскрыв отмычкой стеклянную дверь офиса, который был расположен через дорогу от окружного суда. Это было нетрудно; в ФБР не было системы безопасности, которая охраняла бы секреты, хранившиеся в комнате номер 204. Они украли из досье по крайней мере восемьсот документов. Группа, которая называла себя Гражданской комиссией по расследованию деятельности ФБР, так и не объяснила, почему объектом налета был выбран офис ФБР в Медии. Барри Грин, семья которого управляла офисным зданием, явился на заре и обнаружил агентов ФБР и полицейских, «бегающих по всему дому и пытающихся понять, как это могло случиться и кто это сделал» [489] , как он вспоминал. «Кто мог вторгнуться в контору ФБР? Это было все равно что залезть в логово льва».
Гувер отреагировал на кражу так, будто наемный убийца попытался вырезать ему сердце. Он подозревал, что воры связаны с радикальными католическими священниками Дэниэлем и Филиппом Берриганами, которые раньше отбывали срок за уничтожение досье призывников. Гувер сам их публично обвинил, имея самые шаткие доказательства заговора с целью похищения Генри Киссинджера. Он уверял Белый дом, что аресты неизбежны. Но, несмотря на общенациональное расследование, которое длилось по меньшей мере шесть лет, никому никогда не было предъявлено обвинение в этой краже. Дело осталось нераскрытым.
Гражданская комиссия по расследованию деятельности ФБР сняла копии с украденных досье и передала их членам конгресса и прессе. Ушли недели, а в некоторых случаях — месяцы, прежде чем журналисты начали понимать смысл этих документов. Это были отрывочные записи тайных операций ФБР с целью насаждения в двадцать два студенческих городка осведомителей, и они описывали прослушивание телефонных переговоров филадельфийского отделения организации «Черные пантеры». Потребовался год, прежде чем один журналист предпринял согласованные усилия с целью расшифровать слово, которое появлялось на досье: COINTELPRO (контрразведывательная программа). Это слово не было известно вне стен ФБР.
Прилагая отчаянные усилия к тому, чтобы помешать разоблачению глубочайших секретов ФБР, Гувер распорядился завершить COINTELPRO через шесть недель после кражи документов из офиса в Медии. Сотни операций, почти все из которых были нацелены против «левых», были остановлены. Их создатель Салливан был разгневан. Он сказал своим союзникам, что Гувер вложил в ножны самое мощное оружие, которое когда-либо применяло Бюро, чтобы подорвать, разоружить и уничтожить своих врагов.
Никсон восстановил их несколько недель спустя.
«Давайте доберемся до этих ублюдков»
Недавно установленные в Белом доме бобины с пленкой теперь крутились и записывали все — и старую дружбу, и новые трения между Никсоном и Гувером.
Предаваясь воспоминаниям 26 мая в Овальном кабинете, Гувер рассказал о ненависти между президентом Джонсоном и министром юстиции Робертом Ф. Кеннеди. Он сказал, что предупреждал, что Кеннеди попытается «сделать так, чтобы Линдон не был выставлен кандидатом на выборах» [490] на национальном съезде Демократической партии в 1964 году.
— От этого я был в немилости у Бобби, — сказал Гувер.
— В постели с ним? — спросил Никсон (игра слов: in bad — в немилости, in bed — в постели. — Пер.).
— Нет, в плохих отношениях, — фыркнул Гувер.
Затем Никсон попытался голосом спародировать Линдона Джонсона:
— Я не смог бы стать президентом без Дж. Эдгара Гувера. Теперь не дайте этим сукиным сынам добраться до вас.
Последовал смех.
Позже в тот день по телефону Никсон сказал Гуверу, что нужно сделать все возможное, чтобы найти пару снайперов из Черной освободительной армии, которые убили двоих полицейских в Нью-Йорке.
— Информация о национальной безопасности, которую мы ищем, безгранична, — сказал Никсон. — Верно? И вы скажете министру юстиции, что то, что я предложил — ну, приказал, — вы сделаете это. Хорошо? Вы не согласны с этим? [491]
— Я полностью с этим согласен, — подтвердил Гувер.
— Боже мой, давайте доберемся до этих ублюдков, — потребовал президент.
— Я приложу все силы, чтобы раздобыть информацию об этом, — откликнулся Гувер.
— Используйте все методы, которые у вас есть, — распорядился Никсон. — Наблюдение, электронные средства и все такое. — Президент произнес мантру о национальной безопасности; Гувер ритуально ответил.
Две недели спустя «Нью-Йорк таймс» начала публиковать документы Пентагона — совершенно секретную историю вьетнамской войны. Эти документы были похищены Дэниэлем Эллсбергом, который в качестве гражданского аналитика работал в министерстве обороны. Он стал преданным антивоенным активистом и много месяцев пытался сливать информацию об этом исследовании. Гувер и Салливан быстро установили личность Эллсберга как главного подозреваемого.
17 июня Холдеман сказал президенту, что, по его мнению, в Институте Брукинга — «мозговом центре» в Вашингтоне — возможно, есть досье, которые могли стать уликами против Эллсберга. Никсон подпрыгнул при мысли, что их можно украсть. «Вы помните план Хьюстона? Осуществите его, — сказал президент. — Черт побери, заберитесь туда и достаньте эти досье. Взорвите сейф и достаньте их» [492] .
Никсон так сильно хотел заполучить политическую информацию секретного характера, что создал свою собственную группу взломщиков и прослушивателей телефонных разговоров. Он санкционировал создание секретного подразделения Белого дома, которое было способно выполнять задания такого рода. Группа получила прозвище «Водопроводчики», потому что вначале они старались затыкать утечки информации, которые досаждали президенту. Они выполняли несанкционированные действия, прослушивали телефонные разговоры и проводили по его поручению дезинформационные кампании.