Мэри Джо Уайт делала все, что было в ее власти, чтобы по таким делам шла работа. Она была прокурором на Манхэттене и уже двадцать лет работала с ФБР в области тайных расследований. Уайт надзирала за всеми главными судебными делами о террористической деятельности в стране на протяжении семи лет, начиная от дела Слепого Шейха и заканчивая судебным процессом по делу о взрывах американских посольств. Во взрыве в Найроби она видела предвестника других взрывов.
Она высказала свои соображения в публичной речи 27 сентября 2000 года, отметив торжественное празднование накануне вечером двадцатой годовщины Объединенной антитеррористической оперативной группы ФБР в ресторане Всемирного торгового центра: «Празднование проходило, что очень уместно, во Всемирном торговом центре» [652] .
Она сказала, что ФБР и министерство юстиции должны обязательно соблюдать закон при ведении расследований, предъявлении обвинений в суде террористам. «Даже самый ничтожный из этих обвиняемых — в смысле его роли в деле и доказательств вины — может выйти из зала суда и совершить новые теракты, — сказала она. — И они, вероятно, сделают так с усиленным рвением и безжалостностью и повысят свой статус в мире терроризма за то, что одержали победу над американской системой правосудия».
Соединенным Штатам придется положиться на работу ФБР, сказала она. Но она опасалась, что ничто не сможет остановить следующий удар по Америке. Она предупредила, что «мы должны ожидать и ожидаем подобные нападения в будущем».
После потрясения от взрывов, случившихся 11 сентября 2001 года, не смолкает гул гневных голосов в адрес ФБР. Этот гнев достиг своего пика в дебатах в высших правительственных кругах в отношении роспуска Бюро и формирования вместо него новой разведывательной службы.
«Мы не можем оставить в нашей стране разведывательное ведомство с таким прошлым, как у Бюро, — сказал республиканец Томас Кин, председатель Национальной комиссии по расследованию терактов в Соединенных Штатах, известной как Комиссия 9/11. — У этого ведомства в послужном списке столько неудач, и они повторяются снова и снова» [653] .
Провал антитеррористического и контрразведывательного направлений работы ФБР назревал уже давно. Боль и разочарование лучших агентов ФБР стали невыносимыми в последние месяцы пребывания Луиса Фриха на посту его директора. Компьютеры и информационные системы подвели. Руководство в Вашингтоне оказалось несостоятельным. Связи между Луисом Фрихом, двумя министрами юстиции и двумя президентами почти полностью не оправдали ожиданий. Агенты ФБР, служившие делу национальной безопасности, воевали со своим начальством и системой, которой они служили. Они почти выиграли.
«Некоторые соединили точки в рисунок, — сказал сотрудник ФБР Габриэль Бергер, который десять лет работал в области борьбы с терроризмом и контрразведке. — Их голоса были лишь шепотом» [654] .
Один из этих голосов принадлежал Кэтрин Кайзер, преданной делу разведки, которая посвятила четверть века своей жизни ФБР. Она была одним из его крупных успехов и свидетельницей двух его величайших катастроф. Она родилась в 1950 году, выросла в Бронксе и была дочерью офицера нью-йоркской полиции. Она пошла работать преподавателем в среднюю школу и была уволена в 1975 году, когда город почти прекратил платежи. Размышляя над тем, что ей делать со своей жизнью, на похоронах родственника она встретилась со своим троюродным братом. Он работал в Федеральном агентстве по борьбе с наркотиками и сказал ей, что в ФБР берут на работу женщин. На это ушли два года, но в 1978 году она стала 78-й женщиной — особым агентом в истории Бюро.
Через шесть лет службы, в 1984 году, выдержав борьбу со скептически настроенным и поддерживающим гендерную дискриминацию начальством, она начала расследовать шпионские дела. ФБР было миром мужчин — обычно ирландского или итальянского происхождения, обученных иезуитами и воспитанных в закрытом сообществе полицейских и священников. У Кайзер было подходящее происхождение, но дальновидности было больше; ее разум был открыт. Она станет одной из наиболее влиятельных женщин в ФБР.
Она была одним из первых агентов ФБР, оказавшихся в новом Национальном контрразведывательном центре ЦРУ в 1996 году. За последующие четыре года она провела десятки семинаров о шпионаже; она была очень востребована в Учебной академии ФБР, где она обучала новых агентов законам ведения контрразведки и борьбы с терроризмом.
Кайзер была единственным агентом ФБР, который выполнял роль связного в Агентстве национальной безопасности с 1999 по 2002 год. Штаб-квартира АНБ в Форт-Миде, штат Мэриленд, была центром электронного подслушивания Америки и интеллектуального анализа данных, прослушивания телефонов и съема информации с компьютеров по всему миру с помощью спутников-шпионов, вращающихся вокруг Земли. Здесь контролировали секретные порталы в телекоммуникационных компаниях. Кайзер знала правила, когда в целях национальной безопасности агентам были нужны ордера из суда FISA для слежки за врагами-иностранцами. Она выполняла роль коммутатора, будучи единственным человеком в Америке, который мог связать агентов ФБР с Форт-Мидом. На ее рабочем столе стоял набор компьютеров, включая ее клудж (устройство, которое теоретически не должно работать, но почему-то работает. — Пер.) — небольшой портативный компьютер, обеспечивавший непрочную связь со штаб-квартирой, и телефонов, которые, казалось, никогда не переставали звонить.
Проработав в контрразведке шестнадцать лет, она приобрела тонко отточенное шестое чувство — подозрение. Оно сослужило ей хорошую службу однажды январским утром 2001 года, когда ответила на телефонный звонок из штаб-квартиры ФБР. Голос человека в телефонной трубке был ей незнаком.
Он сказал:
— Привет, Кэти. Это Боб Хансен. Как поживаешь? [655]
Она ответила:
— Прекрасно. А кто вы?
Хансен коротко представился как недавно назначенный старший ответственный работник ФБР. Он был бесцеремонным, почти грубым; Хансен не любил женщин во власти. Он велел Кайзер организовать для него несколько встреч с «выдающимися сотрудниками АНБ, которые могут рассказать мне о компьютерной сети АНБ». Кайзер интуитивно отказалась сначала по телефону, а затем при личной встрече в штаб-квартире ФБР несколькими днями позже.
После двадцати двух лет шпионской работы на Москву Хансен в конечном счете стал объектом расследования, которое уходило своими корнями в годы холодной войны. ФБР подозревало не того человека — одного сотрудника ЦРУ, который упорно настаивал на своей невиновности. Эта конфронтация стала непрекращающейся битвой между Бюро и Управлением. В отчаянной попытке завершить расследование ФБР заплатило одному ушедшему в отставку русскому шпиону многомиллионный гонорар в долларах за кражу из архивов КГБ папки по этому делу. Эта папка прибыла завернутой в тот же самый мешок для мусора, который использовал Хансен для передачи документов ФБР русским. На нем были не только отпечатки его пальцев, но и магнитофонная запись четырнадцатилетней давности его разговора с сотрудником КГБ.