Багински почти мгновенно стала известна сотрудникам ФБР как Проницательная Леди. Она доложила Мюллеру, что потребуются годы, чтобы провести реорганизацию. Она сказала, что они на марафонской дистанции и это не будет быстрый или короткий забег.
Мюллер также действовал, чтобы создать полнофункциональный офис в Багдаде. До начала войны он подписал приказ, определяющий роль ФБР в Ираке как разведывательную миссию с целью захвата вражеских лидеров, использования секретных документов и обнаружение потенциальных угроз Соединенным Штатам. Изначальный план состоял в том, чтобы послать семьдесят агентов одновременно. В конечном счете в Ираке будут работать более полутора тысяч агентов ФБР, аналитиков и техников.
Сначала жизнь была хороша. В городе было безопасно в мае и июне. Тысячи иракских досье загромождали американские командные пункты. Руководящий агент ФБР, прослуживший три месяца, имел звание, приравнивавшееся к генерал-полковнику; у него был рабочий стол в купальне рядом с бассейном в президентском дворце Саддама Хусейна в зеленой зоне, удерживаемой американскими войсками.
Через несколько недель дела приняли плохой оборот. ФБР получило приказ работать вместе с временным министром внутренних дел Ирака для реорганизации правоохранительных органов в стране. Министром был Бернард Керик, который был комиссаром полиции Нью-Йорка в то время, когда произошли теракты 9 сентября, и давним другом Бюро. Деньги для него не были целью. Пачки упакованных в целлофан стодолларовых купюр всегда имелись в его распоряжении для любых операций, начиная от сети информаторов и кончая компьютерными системами.
Но Керик уехал из Багдада 2 сентября 2003 года, через девяносто дней, оставив миссию незавершенной. Единственное, что он оставил после себя, были 50 тысяч пистолетов «глок» на складе. Буш назвал его новым руководителем министерства внутренней безопасности; расследование ФБР сорвало его выдвижение на этот пост и привело к предъявлению ему обвинения и аресту за мошенничество.
Обучение иракских полицейских, которое проводило ФБР, было прервано рядом чрезвычайных обстоятельств. Повсюду стали взрываться машины, начиненные взрывчаткой. ФБР просеивало обломки посольства Иордании, штаб-квартиры Организации Объединенных Наций и Красного Креста в Багдаде. Американским военным пришлось звать Бюро для сбора улик с растущего числа мест преступлений — самоубийств смертников, взрывов придорожных бомб, нападений снайперов на военные контрольно-пропускные пункты и полицейские участки, когда они начали терять контроль над ситуацией в оккупированном городе.
Спустя время после отъезда Керика агенты ФБР получили задание допросить пленников в Абу-Грейбе — самой большой тюрьме в Багдаде. Они сняли тысячи отпечатков пальцев и провели сотни допросов за последние месяцы 2003 года. Агенты очень хотели найти задержанных, которые служили в иракской разведке или летали в Соединенные Штаты. Но они не хотели работать внутри беспорядочно спланированного основного здания в Абу-Грейбе и предпочитали разговаривать с задержанными в палатках или трейлерах. Они также не работали по ночам, когда лагерь для военнопленных обстреливался из минометов мятежниками. Так что только в ноябре — декабре 2003 года до них стали доходить слухи о пытках и смертях внутри тюрьмы. И лишь 21 января 2004 года они узнали из первых уст от армейского капитана, что существуют видеозаписи избиений и изнасилований. Старший агент ФБР в Багдаде Эдвард Люкенхофф передал это сообщение в штаб-квартиру. Тогда впервые в Вашингтоне услышали об уликах, которые выплывут наружу больше чем через три месяца, чтобы запятнать честь Соединенных Штатов во всем мире.
Трое помощников Мюллера по борьбе с терроризмом взвесили этот доклад и решили ничего не предпринимать. Это не входило в их юрисдикцию и функции, за которые им платили. Они не хотели испортить отношения ФБР с военными и ЦРУ в Ираке. Вот-вот должно было случиться что-то более важное. ФБР собиралось получить первые признания Чрезвычайно Ценного Задержанного номер один.
Саддам Хусейн и Джордж Пиро приступили к первой из двадцати пяти своих бесед в опутанных колючей проволокой стенах Кэмп-Кроппер — ярко освещенной американской военной тюрьме на краю международного аэропорта Багдада — вскоре после 7:00 7 февраля 2004 года.
Пиро начал свою карьеру в ФБР пятью годами раньше, занимаясь поисками членов «Аль-Каиды» в Фениксе, штат Аризона. Теперь он был одним из дюжины сотрудников Бюро — арабов по рождению, и это была его вторая поездка в Багдад. Джордж Пиро родился и вырос в Бейруте, и у него был явный ливанский акцент, который нравился Саддаму. Вскоре они называли друг друга по имени.
Пиро родился приблизительно в то время, когда Саддам впервые взял власть в Ираке. Ему было 34 года, этому высокому, худощавому мужчине с яркими глазами. Он был офицером полиции в Терлоке, Калифорния, — городе, расположенном в сотне миль к востоку от Сан-Франциско, который уже несколько десятилетий был домом для общины ассирийских христиан с Ближнего Востока. Его родители переехали сюда в 1982 году, когда ему было 12 лет, спасаясь от войны, терзавшей Бейрут.
Шесть недель Пиро готовился к допросам Хусейна. Его отчеты о допросах показывают, что хорошие взаимоотношения, которые он наладил, и точность его вопросов привели к откровениям, которые приковали к себе внимание Белого дома. Саддам сказал, что пользовался телефоном всего лишь дважды и редко спал в одной и той же постели две ночи подряд с тех пор, как в 1991 году началась первая война американцев с Ираком. Он презирал Усаму бен Ладена как суннита-фанатика. Теперь он готовился умереть от рук тех, кто его пленил.
Шесть дней Пиро интенсивно и неоднократно допрашивал Саддама о неуловимом арсенале химического и биологического оружия Ирака, который был оправданием президента Буша для американского вторжения в Ирак.
Где находится оружие массового уничтожения? — задавал он вопрос. Существует ли оно вообще? Нет, не существует, сказал Хусейн. Это был долго длившийся блеф, обман с целью припереть к стенке иранцев, израильтян и американцев.
«Мы уничтожили его. Мы об этом говорили вам, — сказал он Пиро 13 февраля 2004 года. — Клянусь богом, если бы у меня было такое оружие, я бы воспользовался им в борьбе с Соединенными Штатами». Он говорил правду.
ФБР — уже не в первый раз — представило доказательства, подрывавшие президентскую власть. «Никто не был потрясен и зол более, чем я, — написал Буш в своих воспоминаниях. — У меня было отвратительное чувство всякий раз, когда я думал об этом. Оно у меня есть и сейчас».
На следующий день после Пёрл-Харбора президент Рузвельт передал Дж. Эдгару Гуверу полномочия контролировать все телефонные звонки, входящие и исходящие из Соединенных Штатов. Через три недели после трагедии 11 сентября президент Буш вручил Роберту Мюллеру почти такие же мощные полномочия.
В течение двадцати девяти месяцев после приказа Буша ФБР отслеживало тысячи телефонов и интернет-адресов в Соединенных Штатах под эгидой Агентства национальной безопасности. «Каждый день, — сказал Мюллер, — Бюро анализировало угрозы, пришедшие изо всех уголков мира, в которых говорилось, что в Соединенных Штатах случится такой-то теракт» [682] .