Во второй половине дня необычная волна зноя охватила Вашингтон; столбик ртути поднялся до отметки 85 градусов. Трумэн прилег вздремнуть в Блэр-Хаус (особняк в центре Вашингтона, используемый в качестве временной резиденции для особо почетных гостей президента США. — Пер.), расположенном через дорогу от Белого дома. Особняк президента разрушался и был на реконструкции. На тротуаре у двери Блэр-Хаус стояли два пуэрториканца; один из них был вооружен немецким пистолетом «люгер», а другой — немецким пистолетом «вальтер», и на двоих у них было шестьдесят девять боевых патронов. Они попытались огнем из пистолетов проложить себе дорогу в Блэр-Хаус и убить президента во имя независимости Пуэрто-Рико. Один из них погиб так же, как и один агент секретной службы. Второй убийца был арестован, осужден и приговорен к смерти. Трумэн заменил этот приговор пожизненным тюремным заключением. Поиски ФБР руководителей и последователей этого дела борьбы за независимость Пуэрто-Рико длились более пятидесяти лет.
28 ноября 1950 года, когда масштаб нападения Китая на Корею стал ясен, Трумэн созвал расширенное заседание Совета национальной безопасности. Теперь над миром нависла угроза третьей мировой войны с оружием массового уничтожения. Трумэн объявил в стране чрезвычайную ситуацию, утроил бюджет Пентагона, назначил генерала Эйзенхауэра Верховным главнокомандующим НАТО и отверг совершенно секретные призывы генерала Дугласа Макартура и Объединенного комитета начальников штабов обрушить весь американский арсенал атомных бомб на Китай и Маньчжурию. Но Трумэн сказал, что готов применить бомбу, если придется.
«Похоже, что третья мировая война уже началась, — написал Трумэн в своем дневнике 9 декабря. — Надеюсь, что нет, но мы должны противостоять всему, что бы ни случилось, и мы сделаем это».
«Двадцать лет предательства»
Следуя старым зацепкам, полученным от «Веноны», ФБР заподозрило, что в посольстве Великобритании в Вашингтоне имеется агент КГБ. В Бюро было известно лишь то, что это дипломат высокого ранга, а также его кличка — Гомер.
Англичане и американцы уже десять лет работали в разведке вместе, но Гувер никогда не был удовлетворен этим партнерством. Он презирал американских англофилов. Он смотрел с подозрением на английских спецов разведки. Его потрясала их скрытность в отношении расследования дела Гомера.
Высшие чины британской и американской разведок собрались одним теплым субботним вечером в апреле 1951 года в доме Кима Филби. Среди гостей были Джеймс Энглтон и Билл Харви из ЦРУ, Боб Ламфер и Мики Лэдд из ФБР, Роберт Маккензи и Джефф Паттерсон из британской разведки и взъерошенный гость дома Филби — английский дипломат по имени Гай Берджесс. Ужин был невкусным, напитков в избытке. Ветераны Второй мировой войны вплыли в 1950-е годы по морю алкоголя. Главный интеллектуал ЦРУ Энглтон любил в обед выпить с Филби, делясь подробностями американских и английских планов относительно диверсионных операций за железным занавесом. Он предсказывал, что Филби станет следующим главой британской разведки за рубежом.
Вечеринка закончилась плохо. Берджесс напился и вел себя буйно, провоцируя свары между американцами и их женами. Мики Лэдд из ФБР вслух удивлялся, почему под крышей дома Филби — выдающегося офицера британской разведки в Вашингтоне живет такой тип, как Берджесс.
Через несколько недель, 25 мая 1951 года, газеты по обе стороны Атлантики сообщили, что Берджесс и Дональд Маклин — начальник американского отдела в министерстве иностранных дел в Лондоне — исчезли вместе за железным занавесом. Маклин был первым секретарем посольства Великобритании в Вашингтоне в 1944 и 1945 годах.
Это и был Гомер.
Весть о его бегстве в Москву привез в Вашингтон начальник британской разведки за рубежом сэр Перси Силлитоу. Сэр Перси привез портфель, распухший от досье на Филби, Маклина и Берджесса, и поделился его содержимым с Гувером и ФБР. Эти трое британцев дружили двадцать лет, начиная со времен учебы в Тринити-колледже (Кембридж). В 1930-х годах все трое были коммунистами или социалистами. Досье содержали более открытые секреты: Берджесс был известен своими неразборчивыми гомосексуальными связями, Маклин — нетрадиционной сексуальной ориентацией, а Филби женился на австрийской коммунистке и советской агентессе. Все трое были алкоголиками. Все это было известно их начальству, и тем не менее их прикрывали и продвигали по службе. Маклин и Берджесс теперь находились в Москве, а Филби был отозван в Лондон. Гувер доказывал, что Филби — явно советский агент, который дал возможность Москве проникнуть в ЦРУ и Пентагон на самых высших уровнях. Сэр Перси вежливо не соглашался, не желая признавать, что человек такого ранга и воспитания, как Филби, может быть предателем.
Размышляя о жизни английских разведчиков в Кембридже в 1930-х годах, Гувер соединил их коммунистические убеждения с гомосексуальностью.
Эта связь казалась ему самоочевидной. Гомосексуальность и коммунизм были причинами немедленного увольнения с американской правительственной службы и устранения из большинства других сфер деятельности. И коммунисты, и гомосексуалисты вели тайную жизнь. Они обитали подпольными коммунами, использовали условный язык. Гувер, как и его ровесники, полагал, что и те и другие однозначно уязвимы к ловушкам на сексуальной почве и шантажу со стороны иностранных разведывательных служб [267] .
Агенты ФБР стали бдительны к этой угрозе. «Советы знали тогда, что правительственный служащий, если он гомосексуалист, потеряет свою работу» [268] , — сказал Джон Т. Конвей, который работал в отделе по борьбе с советской разведкой в вашингтонском филиале ФБР. Конвей расследовал дело одного чиновника Госдепартамента, заподозренного во встречах с молодым, белокурым, привлекательным офицером КГБ в баре. «Это было чертовски трудное задание, — сказал он. — Однажды вечером мы взяли его под наблюдение, и он подцепил молодого паренька, отвел его в свою квартиру и продержал у себя всю ночь. На следующий день мы смогли взять паренька и получить от него показания, и этот мужик из Госдепартамента потерял работу».