Но в целом мои мотивы были куда более прагматическими, если смотреть вперед, а не только вокруг. Как я уже говорил, я был убежден, что долгосрочное американское военное присутствие в Ираке полностью отвечает нашим национальным интересам. Я считал, что продолжение вывода войск в 2008 году критически необходимо для обеспечения этого результата – хотя бы политической возможности его добиться – после грядущих выборов. Это означало, что нужно и дальше давить на президента и Петрэуса ради продолжения вывода и одновременно сопротивляться попыткам демократов изменить стратегию, заодно призывая поддержать долгосрочный подход. Я знал, что балансирую на тонком политическом канате.
Заранее написанную для этих слушаний речь я закончил весьма личным комментарием:
«Мне осталось восемь месяцев в должности министра. По-прежнему мы каждый по-своему оцениваем варианты развития Ирака… Шестнадцать месяцев назад я надеялся помочь отыскать некий двухпартийный путь для нашей политики в Ираке, путь, который потребует от нас куда меньшей – но адекватной потребностям – сосредоточенности этой администрации и ее преемников на ситуации в Ираке, курс, который гарантирует, что Ирак станет нашим союзником против экстремистов и будет способен к самоуправлению и обороне собственными силами. Теперь я опасаюсь, что вполне понятное разочарование медленным прогрессом и тревога в отношении принесенных жертв могут побудить нас к решениям, обоснованным в краткосрочной перспективе, но очень и очень дорогостоящих в перспективе долгосрочной. В 2001 году мы подверглись нападению у себя дома, были атакованы из Афганистана – и до сих пор находимся в состоянии войны в Афганистане сегодня в немалой степени из-за ошибок, которые допустили; ошибок, которые и я, среди прочих, допустил; ошибок в эндшпиле афганской войны с Советами. Если и в Ираке мы проведем эндшпиль с ошибками, последствия, уверен, будут гораздо хуже».
Несмотря на все мои усилия, понижение политической температуры, увы, не означало, что Ирак исчез из предвыборной повестки дня. После упомянутого выступления президента, после наших с Петрэусом, Крокером и Малленом свидетельств перед сенатом Обама публично призвал: «Конца войне благодаря политике Буша не предвидится, но давно пора завершить противостояние в Ираке». А Хиллари Клинтон прибавила: «Президенту стоит ответить на вопрос, который напрашивается сам собой, – если «Большая волна» провалилась, что сулит эндшпиль в Ираке?»
Критическим элементом «эндшпиля» являлись переговоры по стратегическому рамочному соглашению (СРС) и соглашению о статусе сил (ССС) с иракским правительством. Подписание ССС – которое обеспечивало юридический базис для постоянного присутствия войск США – обсуждалось на протяжении 2008 года, поскольку в конце этого года истекал мандат Совета Безопасности ООН, санкционирующий пребывание многонациональных сил в Ираке. Местные чиновники не проявляли интереса к расширению или «пролонгации» этого мандата. Нашу переговорную команду возглавляли Райс, Крокер, Бретт Макгерк из аппарата СНБ и Дэвид Саттерфилд из Государственного департамента. Сотрудники министерства обороны также входили в эту команду, наличествовала тесная координация усилий, в том числе с привлечением Петрэуса и его подчиненных, однако ведение переговоров военные с удовольствием передоверили Госдепу и штатским специалистам. Работа была и вправду неблагодарная. Препятствия возникали постоянно, в значительной мере из-за политической обстановки в Ираке и из-за ощутимого нежелания иракцев видеть вооруженные силы США на своей территории – в первую очередь таковое демонстрировали спонсируемые Ираном шииты. Все довольно быстро поняли, что планы подписать соглашение 31 июля совершенно нереальны.
Учитывая очевидные проблемы с подписанием ССС, я предположил, что иракцев можно стимулировать, показав, что мы заключили ряд аналогичных соглашений с другими странами. Например, стоит посоветовать им пообщаться с южнокорейцами и японцами; пусть обсудят преимущества и недостатки нашего пребывания в этих государствах. Как оказалось, это была чудовищно глупая идея. Представители Южной Кореи и Японии поделились с иракцами своим разочарованием американскими военными, нарушающими местные законы. Конфликты с частными охранными компаниями также не облегчали процесс, ведь иракцы обладали собственным, весьма негативным опытом взаимодействия с этими структурами. На видеоконференции 5 февраля с Малленом, Петрэусом, Фэллоном, Эдельманом и другими я изложил приоритеты министерства обороны для переговоров. Самое главное – добиться операционной свободы действий (в том числе юридической защиты наших войск) и права задержания подозреваемых (воинствующих экстремистов, которых иракцы легко могут отпустить). Что касается ЧОК, «мы согласны на компромисс». На следующий день Эдельман процитировал Крокера, который будто бы сказал о частных охранниках: «Эта зараза отравит ССС».
К началу лета все способы продлить наше военное присутствие в Ираке казались не менее «ядовитыми». Я неоднократно слышал, что ССС «в этом году не подпишут», что иракцы ненавидят декреты Временной коалиционной администрации 2003 года и не меньше возненавидели резолюцию Совета Безопасности ООН. А именно эти три документа, причем вместе взятые, создавали правовую основу для дальнейшего пребывания наших военных в Ираке после декабря 2008 года. Несмотря на все проблемы, к июлю 2008 года участники переговоров согласились, что стороны близки к соглашению. По условиям нового документа мы обязывались вывести свои гарнизоны из иракских городов к середине 2009 года, сроки же полного вывода войск США подлежат обсуждению между Малики и американским президентом. Эдельман сказал мне: «Лучше и быть не могло», а Одиерно заявил, что «для работы достаточно».
В сентябре неожиданно возник вопрос о том, чьей юрисдикции подлежат американцы в военной форме, нарушившие иракские законы; мы пытались найти баланс между противоположностями: с одной стороны, следовало убедить наших солдат, что их никогда не сдадут на сомнительную милость иракских судов, а с другой – нужно было заверить иракцев, что любой совершивший серьезное преступление на территории Ирака окажется в ведении иракского суда. 9 сентября, на последней видеоконференции с Петрэусом как командующим в Ираке, я сказал, что юристы министерства обороны «давятся» предложенным компромиссом и беспокоятся, что может возникнуть прецедент для нашего военного партнерства с другими странами. Но в итоге мы и здесь нашли приемлемый вариант.
Петрэус доложил, что иранский бригадный генерал арестован в Ираке за подкуп законодателей – каждому он предлагал по 250 000 долларов за голос против ССС. Позже мы узнали, что глава иранского подразделения «Кудс», генерал-майор Касем Сулеймани, убеждал президента Талабани – Ирак не должен подписывать никаких соглашений с Бушем.
В день моей беседы с Петрэусом, 9 сентября, Буш объявил, что еще 8000 военнослужащих США вернутся домой к февралю 2009 года благодаря продолжающемуся снижению уровня насилия в Ираке. На следующий день мы с Майком Малленом выступали в конгрессе. Я сказал, что мы вошли в эндшпиль в Ираке и очень важно сделать все правильно. Я призвал наших политических лидеров проявлять осторожность и гибкость и учитывать рекомендации старших офицеров и военачальников. Я сказал: «Имейте в виду, мы должны ожидать, что задержимся в Ираке на годы, хотя формы нашего присутствия будут ограничиваться и меняться».