Сегодня в политической обойме появились новые люди — например, Дмитрий Рогозин, который выглядит достаточно успешным вице-премьером. В любом случае можно сказать, что Рогозин, получив гигантский финансовый ресурс, действительно способствовал очевидному оживлению военно-промышленного комплекса, вплоть до того, что вызываются из глубокого резерва пенсионеры, которым говорят: «Платим любые деньги, только приходите обратно на заводы и учите эту молодую гопоту работать», — потому что заказы есть, а рабочих рук нет. И это, в общем, лучший вариант из возможных. В условиях вероятного падения экономики именно военно-промышленный комплекс может оказаться тем самым локомотивом, который протащит Россию через тяжелые времена, — как это и было уже дважды в XX веке.
Что касается оппозиции, то она никогда не совпадает с мейнстримом и, как правило, строит себя по западной модели: люди там поучились, почувствовали себя практически европейцами, а теперь приехали в Россию и внедряют то, что успели узнать. Дальше начинаются совершенно анекдотичные для любого политтехнолога вещи. Избирательные кампании выглядят абсолютной калькой даже не с американских избирательных кампаний, а с сериалов об американских избирательных кампаниях. Обама закатал рукава? Мы тоже закатываем рукава! Обама сфотографировался с женой? Мы тоже фотографируемся с женой! Обама, кажется, расходится с Мишель? Мы, кажется, тоже расходимся с женами! А, Обама еще не развелся? Ну тогда и мы спешить не будем. Даже лозунги выглядят переводами.
Второе направление оппозиционеров — ультранационалисты. Они любят говорить о предательстве национальных интересов, заявляют, что они другие, и выступают от имени русского народа. Тут они начинают путаться: «Мы русские… нет, не так, мы славяне! Христиане! Нет, это еврейское что-то… мы… мы в Перуна нашего веруем!» — и моментально таким образом маргинализируются. Просто в силу того, что у каждого человека, по крайней мере в России, если как следует покопаться в родословной, можно отыскать бешеный набор кровей. И люди реагируют с недоумением: «Стоп, минуточку, давайте все-таки без идиотизма!»
Получается, что мейнстрим представлен властью. Поэтому, как бы себя ни называла партия власти, она фактически является самой консервативной. А кроме того, она до смешного соединяет в себе и левые силы — потому что надо заботиться о социальном обеспечении; и крайне правые — сообразно тем реформам в экономике, которые пытаются осуществлять; и олигархические — в силу того, как разделена российская экономика.
Ведь что такое в России власть? Это мандат на реальные действия. Исходя из этого, партия власти представляет собой разнообразнейший коктейль — в ней одной представлены самые разные политико-экономические течения и направления. По большому счету, идя во власть, человек может для себя выбирать среди такого разброса политических взглядов, оставаясь при этом в той же самой партии или команде, что в американских реалиях он метался бы от самого крайнего демократа до самого крайнего консерватора.
Оппозиции крайне необходимо вырваться за флажки. Вариант первый — войти во власть. Вариант второй и гораздо более важный — выйти из «Жан-Жака». Вся оппозиция по большому счету столичная. Один из авторов этой книги в свое время назвал их «Виртуозы Москвы» — впрочем, на виртуозов они, честно говоря, не тянут, хотя одеты не хуже. Так что оппозиции неплохо было бы приобрести наконец российские корни, выйти за пределы столицы.
Кроме того, пора бы уже понять, что глобальному традиционалистскому русскому мышлению претит постоянный мат от политиков, и неважно, что мы говорим друг другу дома или в дружеской компании. Традиционалистскому русскому мышлению претит ругань со сцены. Заливистое хулиганство арт-формы отталкивает от политиков, а не привлекает к ним, маргинализует их избирателей. Напротив, если бы Александр Проханов был лет на 40 моложе, он сейчас наверняка стал бы одним из самых востребованных политиков в России.
Пора понять и то, что нельзя постоянно рассказывать о том, как все плохо. Как бы плохо ни отзывались россияне, допустим, о полиции, им в большинстве случаев не нравится, когда постоянно кроют матом правоохранительную систему. Потому что куда в конечном итоге люди идут, когда их грабят? Они идут в полицию. И когда полицию день за днем поливают грязью, это в конце концов вызывает раздражение. И то же самое будет справедливо для всего остального.
Серьезным, востребованным политиком мог бы стать Владимир Рыжков — он в свое время поднялся во власти довольно высоко, был вторым человеком в партии «Наш дом — Россия». Система прожевала его и выплюнула, когда он потерял темп. А вспомните, как блестяще начинал Борис Немцов — как он сам говорит, «я в детстве был губернатором», притом одним из самых успешных. Но беда наших оппозиционных политиков в том, что они все не умеют переживать падение, потому что в российской культуре политическое падение — это плохо.
Вот еще интересный момент. Посмотрите на людей, которые называют себя внесистемной оппозицией. Разве есть среди них кто-то по-настоящему внесистемный? Владимир Рыжков был в системе. Борис Немцов был в системе. Михаил Касьянов был в системе. Алексей Кудрин был в системе. Илья Яшин был в системе — в партии «Яблоко». Алексей Навальный был в системе. Маша Гайдар была в системе. Проблема в том, что они ничего не добились. Хотя по отношению к Рыжкову, Немцову и Касьянову это утверждение несправедливо: в свое время они добились много чего, другое дело, что не смогли это удержать.
В России так часто бывает — можно обладать большим потенциалом, но его очень легко растерять. Одна ошибка может привести к тому, что все рухнет. И главная ошибка — когда ты вдруг начинаешь ощущать себя оппозиционером, в течение многих лет находясь у власти. Это, к слову, очень хорошо понимал Егор Гайдар. Заметьте — он никогда не уходил в прямую оппозицию. Фактически он всегда оставался близким к власти — консультировал правительство, например. Он мог что-то критиковать, но в политику больше уже никогда не лез.
Что же получается? А получается, что бросаться бороться против лидерской модели власти со стороны бесперспективно, потому что если народ хочет лидера — то он хочет лидера. А лидер должен слышать народ, и все идеологические размышления и предложения о реформе власти отступают на второй план. Нужен лидер, который сможет бросить вызов Владимиру Путину. Демократическая оппозиция на это не пойдет — для начала, они никогда не договорятся по поводу лидера. Они будут говорить о системных реформах, честных выборах, местных советах, прозрачных бюджетах — но не о лидерстве. Среди них не проводится отбор на «Мистера лидер России 2015–2016». А раз такого отбора нет, значит, оппозиция так и не будет способна бороться с лидерской моделью власти, потому что в России сильного лидера может заменить только сильный лидер.
Кроме того, чтобы успешно пройти через горнило выборов, необходимо быть народным. Такие народные политики в России были — но ни в коем случае нельзя пытаться копировать их, двигаться по их пути. Возьмем Путина — он прошел свой путь, и всё, точка. Следующий должен идти другой дорогой. Любая попытка стать вторым Путиным будет неминуемо проиграна. Следует искать собственную альтернативу.