Спальные районы с частными домами, покрытыми имитирующим кедровые доски сайдингом. С палисадниками перед домом и бэк-ярдом за ним. В двух шагах от торговых улиц и многоэтажных торговых центров, моллов, которых тогда в Москве не было и в помине. Яхты у канала, рядом с Манхэттен-Бич, по которому плавают лебеди. Многокилометровая набережная вдоль океана из старой осины, серой от морского воздуха: борд-вок. Прогулочная, с чугунными скамейками и фонарями. Которую зимой 2013-го почти до основания снес пришедший с Атлантики ураган, заодно затопивший половину городских метротоннелей.
Толстые еврейские бублики, бэйглс, с лососем и мягким творожистым сыром «Филадельфия». Пицца с растягивающимися нитями моцареллы и помидорами. Истекающие горячим маслом кальцоне, набитые расплавленным сыром до отказа. То ли бураттой, то ли рикоттой, то ли их смесью. Неповторимого вкуса капучино в «Маленькой Италии». Корейские закусочные и овощные лавки. Китайские забегаловки с едой навынос и прачечные. Японские суши – по вкусу совершенно не такие, как теперь в Москве. Поскольку готовили их настоящие японцы. Хотя и не совсем так, как делали бы это для себя.
Вашингтон. Имперский город, расчерченный по строгому плану. С грандиозными мемориалами и памятниками давно забытым генералам. Платанами и липами вдоль Музейной Мили. На которой сосредоточено все то, что там, с точки зрения автора, можно любить. Смитсоновский институт. Национальная галерея. Музей авиации и космонавтики. Бесчисленные институты власти, включая самые известные из них: Конгресс, Сенат, Госдепартамент.
Исследовательские институты. Офисы лоббистов. Аналитические центры. Пентагон. ЦРУ. Зоопарк с большими пандами. Сухие осенние листья дубов под ногами. Не желтеющая никогда трава. На густых, плотных газонах. Под корявыми столетними деревьями. Где с весны до поздней осени кружат велосипедисты, бегают со своими питомцами – в основном ретриверами – собачники, гуляют влюбленные и туристы. Центр Вашингтона не город – американский аналог ВДНХ. При том, что выставить там на самом деле можно много чего. Все это без особого стеснения и выставляют. И себя показать. И людям интересно.
Автору столица США, если не считать музеев и офисов, по которым он отшагал не одну милю, запомнилась своими ресторанами. Именно этот город приучил его к устрицам – блюду для консервативного советского человека неоднозначному. Как-то не очень оно было популярным в отечественной кулинарии при советской власти. Хотя как только окончилось строительство развитого социализма, устрицы в Москве материализовались. Сидели они до этого в белогвардейском подполье, что ли?
В Вашингтоне они первой свежести. Она же и единственная. Как и весь прочий сифуд. От лобстеров, политых горячим топленым маслом с чуточкой красного перца, до рыбной похлебки в белых фарфоровых горшках. Маленькая порция – на одного. Обычная – на двоих. Большая – на пятерых. Очень было смешно наблюдать, как народ из бывшего Союза эти большие порции заказывал, думая, что принесут обычную глубокую тарелку. И получал котел, съесть который в одиночку можно было часа за два вдумчивой работы. И то если без хлеба.
Впрочем, Вашингтон особенно славен мэрилендскими краб-кейками. Котлетками из крабового мяса, попросту говоря. Не из привычных отечественным хозяйкам крабовых палочек, которые похожи на настоящих северных крабов, как К.А. Собчак на Мэрилин Монро. А именно из настоящих крабов. С туго хрустящим, неописуемого вкуса крабовым мясом. Аналог которых в России появился только в новиковском «Мясном клубе», в начале 2010-х.
Ну и, повторим, устрицы. С острейшим табаско, красным виноградным уксусом, мелко натертым чесноком и половинками лимона – выжимать. На выбор. Под бокал белого вина. Местного, калифорнийского. И так во всех портовых городах. Включая Саванну, Бостон, Сан-Франциско. С его бесконечной набережной, усыпанной ресторанчиками с видом на залив. Где в окнах, огромных, панорамных, напоминающих декорации к «Звездным войнам», или маленьких, узких, уютных, в викторианскую клеточку, отражаются море и небо.
Как при таком изобилии удается насмерть испортить стол во время официальных мероприятий – вопрос. Но вне зависимости от того, где автора кормили в качестве гостя американского правительства или американских еврейских организаций, это было на два порядка хуже, чем в соседней забегаловке за углом. Или в харчевне где-нибудь в придорожном мотеле, где останавливаются водители огромных грузовых «МАКов» и байкеры.
Которые, как довольно быстро выяснилось, определяют места, где стоит столоваться, на порядок точнее экспертов Мишлена и прочих ресторанных справочников. Точно так же, как в туристических городах это делают аборигены. И есть стоит там и только там, где едят местные. Ну, или водители автобусов. Не туристы. А именно водители. Как и в Европе. Что понял автор в маленькой каталонской Калелье. Где в один ресторан, как помнится, итальянский, местный народ стоял в очереди. Включая бабушек с внуками. А в прочие попасть было легко – но смысла не имело.
Так вот, вашингтонские еврейские обеды, учитывая кошерную специфику, были не то чтобы совсем уж никакими. Есть их было можно. Особенно в первый раз. Поскольку лосось, а именно он, как правило, выполнял роль горячего блюда, испортить трудно. Но в сто первый… Хотя в обычной компании те же самые люди, не ограниченные ни кашрутом, ни протоколом, отдавали должное сифуду с искренним удовольствием. Правда, не все. Ортодоксы все-таки, как правило, грешить настолько демонстративно и в Америке, а тем более в Израиле не решаются.
Хотя современная кошерная кухня в обеих странах парадоксальным образом состоит из имитаций креветок, китайской свинины, мяса в сметанном соусе и прочих блюд, не разрешенных верующему еврею под страхом всех мыслимых Б-жьих кар. Из продуктов в стиле парве. То есть разрешенных к употреблению и с мясом, и с молочным. Кошерных аналогов сифуда и свинины. И прочих подделок в стиле высокой кулинарии. Поскольку речь о дорогих ресторанах, а не об обычном перекусе верующего еврея. Которому и родной для него с детства бейгл со слаксом – он же бублик с лососиной – неплох.
Но это про евреев. Которые кормили ожидаемо скучно, но нормально. Тем более с точки зрения недавних советских граждан. Сюрпризы поджидали автора в основном в скромных по отечественным кремлевско-эрмитажным меркам, но стильных залах, где хозяевами было руководство страны. И вот тут они на самом деле зашкаливали. Не потому, что руководство было жадным. Но, как сказано, было оно стильным. Что обязывает. Если бы еще и предупреждали…
Именно на одном из таких обедов, который делегации Всемирного еврейского конгресса давал Госдепартамент – еще во времена Бейкера, при Буше-старшем, – в итоге всей этой американской хренотени автор, не очень понимая того, что делает, съел фиалку. Которая на вкус была премерзкой. Напоминала бумагу. И этот вкус на всю оставшуюся жизнь ассоциируется у автора с Государственным департаментом США. И руководством этой во многих отношениях не такой уж плохой страны. Хотя, надо признать, повара, которые декорировали несчастным цветком его тарелку, вряд ли предполагали, что растение постигнет именно такая судьба.