Эльстан остался внутри.
На покрытом жирным чёрным пеплом склоне Холма Демонов остались только бесчувственный, израненный Аргнист и его сыновья.
— Подними отца! — заорал Армиол прямо в ухо среднему брату. — Локран!
Умный конь подогнул колени. Братья подняли тело отца в седло, примотав запасной подпругой, и сами вскочили в сёдла. Оставаться здесь было превыше их сил. Даже для того, чтобы перевязать Аргниста.
Они остановились, лишь когда страшный Холм окончательно скрылся за деревьями. Со всей мыслимой осторожностью сняли тело отца с седла и положили на расстеленный плащ.
— Батюшка!.. — не удержавшись, всхлипнул Арталег. Армиол стиснул зубы, но промолчал. Клыки и рога разорвали-таки кольчугу, глубоко пробороздили грудь, живот и спину Аргниста. Искромсанная плоть висела лохмами, старый сотник потерял очень много крови. И всё же, когда замерший Армиол приложил ухо к окровавленной груди отца, слуха его достигли слабые, неуверенные, но явственные удары пока ещё живого сердца.
Братья поспешно перебинтовали отца, пустив в ход все запасы, данные им с собой на этот случай Саатой. В сознание Аргнист не приходил, дышал еле-еле, и под гнётом страшной мысли «наверняка не довезём!» братья пустились в обратный путь.
Под хрустальным куполом порхают златокрылые пташки. С неведомых высот низвергается мелодично поющий водопад благоуханной влаги. Жемчужнокрылый грифон с серебристой гривой свернулся на пышном ковре из вечно живых розовых лепестков. Перед глазами возникает прекрасное женское лицо, золотистые глаза смотрят в самую душу. Подбородок заострен, щеки впалы — она похожа на готовую к броску хищную птицу. На дне янтарных взоров — Сила. Великая Сила.
Что я делаю здесь? Откуда эта боль? Почему я не ощущаю собственного тела?
— Здравствуй, игрушка, — небрежно говорит мне красавица.
Игрушка? Я силюсь ответить и не могу. Пытаюсь взглянуть в сторону — не удаётся. Уши терзает сладкая музыка.
Молодая женщина смотрит на меня долгим испытующим взглядом.
— Подобных тебе здесь уже давно не было. Что ж, Джибулистан заслужил небольшое развлечение, как и я.
Она с кошачьей грацией опускается на низкую кушетку. Чуть посвистывает облегающий тело яркий шёлк. Неправдоподобно тонкую талию охватывает широкий чёрный пояс Он кажется подозрительно простым в этом царстве кричащей роскоши. За пояс зажнут странный меч. Точнее, у него странная рукоять — тщательно обработанный древесный корень со старательно сохранёнными изгибами, несмотря на то что они не слишком удобны под пальцами. А где же мой собственный меч?
Красавица подносит к губам вычурную золотую чашу. Глаза её неотрывно смотрят на меня.
— Что же ты молчишь? — спрашивает она уже с оттенком нетерпения. — Расскажи о себе. Зачем ты пришёл сюда, к нам, в наш дворец под горными корнями?
Горные корни?.. Ничего не понимаю. Я пришёл сюда? Стоп! Я же не помню, как меня зовут! И не могу говорить! Я не в состоянии даже замычать или двинуть глазами. Кажется, красавица удивлена.
— Вообще-то, я не люблю, чтобы на мои вопросы игрушки отвечали гордым молчанием, — сообщает она мне, беря с подноса истекающий соком диковинный фрукт. — Ты что, не узнаёшь меня? Или среди твоего племени никогда не упоминали о Царице Теней?
Я никогда ничего не слышал о ней. Какая Царица? И к какому племени я принадлежу? Я рад бы объяснить ей всё это, но губы, как и всё остальное тело, отказываются мне повиноваться.
Тем временем красавица допила свою чашу, по лицу видно, что ею всё сильнее овладевает раздражение.
— Ты рассчитываешь на то, что я редко ломаю новые игрушки сразу? — понизив голос, говорит она, и я чувствую в её словах угрозу. — Это верно. Но нет правил без исключений. Тебя я могу сломать и сразу.
Верно, что после этого мне будет очень скучно, но ничего, могу и потерпеть. Так что насчёт твоего рассказа, игрушка?
Я молчу, поскольку даже при самом сильном желании не смог бы ей ответить. Я не могу даже моргнуть. Странно, но глаза до сих пор не жжёт. Она начинает сердиться.
— Лежит как истукан, — сообщает она неизвестно кому, а потом, закусив красивую губку, неожиданно щёлкает пальцами. — Оркус!
На лицо падает какая-то тень, но неведомый Оркус стоит позади, и я не могу разглядеть, кто это.
— Займись этой упрямой штукой, — небрежно говорит красавица, и окружающая обстановка тотчас начинает меняться. Светлое и золотистое стремительно исчезают, их место занимают кроваво-алое и иссиня-чёрное. Сладкая музыка умолкает. В гулкой тишине слышится только нечто вроде звона кандалов.
Моё положение изменяется. Теперь я вроде бы стою. Видно немногое. Дали тонут в красно-чёрных облаках, пол вроде бы выложен светящимися жёлтыми плитами. Красавица в своём прежнем нарядном, струящемся, подобно водопаду, платье стоит, скрестив руки на груди.
— Ты даже не взглянешь на эти милые маленькие штучки Оркуса? — Она поднимает брови.
Умом я понимаю, что меня собираются пытать. Странно, но страха нет. Вообще никаких чувств и эмоций. Я мыслю короткими, рублеными фразами.
В поле зрения наконец вплывает Оркус. Это здоровенная тварь, нечто среднее между человеком и кабаном. Вместо лица — свиное рыло. В громадных ручищах зажат какой-то ржавый инструмент. Наверное, его вид называется зловещим. Не знаю. Мне всё равно. Я не думаю ни о чём.
— Начинай! — командует Царица Теней.
Оркус шагает ко мне. Я по-прежнему ничего не чувствую. Что-то глухо лязгает и клацает. И тут я замечаю, как лицо Царицы начинает медленно белеть.
— Сильнее, Оркус! — резко командует она, и чудовище отвечает глухим ворчанием. Снова раздаётся металлический лязг. Моё тело сейчас кромсают на куски, думаю я с поразительным равнодушием. Ну и пусть — я ведь всё равно ничего не чувствую и ничего не могу сделать. Не исключено, что я и вовсе не существую.
— Оркус, стой! — прижимая сжатые кулачки к груди, кричит Царица. Лицо её белее мела. — Отойди от него! И вообще сгинь сглаз!
Оркус ворчит. Ворчание это мало-помалу затихает за моей спиной. То есть он и впрямь уходит. Царица оказывается почти рядом.
— Значит, ты добрался до нас, — цедит она сквозь зубы. — Что ж, здравствуй, Губитель! Губитель? С чего она взяла?..
— Ты уверена в этом, сестра? — раздаётся из-за моей спины низкий оглушительный бас. — Подумай хорошенько, ты уверена в этом?
— Уверена. — Царица совсем не по-царски кусает губы. — Когда за него взялся Оркус, он даже не дрогнул!
— Тогда я иду, — решительно бросает бас.
Я готов поклясться, что он в растерянности. Спустя мгновение он появляется передо мной — здоровенный, мускулистый великан, с толстенной бычьей шеей и громадными мышцами, перекатывающимися по обнажённому торсу. Он похож на витрину мясной лавки.