Двалин издал горлом странный звук и сжал кулаки. Лицо его напоминало в тот миг хорошо проваренную свёклу.
— Ну что ты обижаешься, чудак? — Эльтара ласково улыбнулась взбешённому гному. — Ведь это ж для пользы дела…
— Дела? — страшным голосом прорычал Двалин. — Чьего дела? Я этому Хиссу голову легко сверну, а прикидываться шлюшкой ихней змеиной, в воде бултыхаться!.. Да и сколько мне там болтаться, как живцу на крючке?! А другие змеюки, что, на меня и внимания не обратят?!
— Не обратят, — заверила Эльтара. — Уж об этом-то я позабочусь. Гном опустил голову и яростно запыхтел.
— Нет! И не просите. Хватит с меня Эльстановых чар!..
— Эльстановых чар? — С лица молодой волшебницы мгновенно сбежала вся краска. — Погоди, ты сказал — чар Эльстана?!
— Ну да, — проворчал Двалин. — Забыла ты, что ли? Десять раз рассказывал… Почему мне домой-то нельзя, а?!
— Но если Эльстан… если его уже нет… то его чары должны перестать действовать! — почти выкрикнула Эльтара.
Двалин ошарашенно уставился на волшебницу.
— Стой-ка… стой… сейчас… я должна проверить… — лихорадочно бормотала девушка, совершая руками пассы с такой быстротой, что невозможно было различить отдельных движений. — Я должна проверить…
Двалин почувствовал внезапную головную боль. Одновременно заныли все до одной старые раны, залеченные по весне Эльстаном и Саатой. Глаза Эльтары впились в лицо гнома, губы её шевелились, Двалин смутно уловил задаваемый волшебницей кому-то один-единственный вопрос, уловил не слова, не общий даже их смысл, но интонацию, с которой этот вопрос задавался…
Наконец пытка кончилась. Двалин несколько раз встряхнул головой, отгоняя последние следы боли, и уставился на бледную как снег волшебницу.
— Ну что? Что узнала?
Губы молодой волшебницы сжались в скорбной гримасе.
— Я… Я не понимаю, — наконец выдохнула она. — Чары Эльстана и впрямь действуют, но… Наложившего их они уже не помнят. Я с таким ещё ни разу не сталкивалась.
Гном попытался было затеять более подробный разговор на эту тему, не без основания надеясь, что Эльтара, быть может, позабудет о своей идее использовать его, Двалина, как приманку для Хисса, но не тут-то было. Молодая волшебница очень быстро вновь овладела собой.
— Так, значит, решено. На Двалина накладываем заклятье. На тебя, Хеорт, тоже — будешь в воде рядом с гномом. Я остаюсь на берегу и, как только Хисс покажется, сразу же подсекаю…
Двалин заскрежетал зубами.
— Да чтоб мне под обвал попасть!.. Чтоб мне горна никогда не видеть, чтоб в Ашпаранге никогда не побывать!..
— Я сниму с тебя Эльстановы чары, не бойся, — ровным голосом сказала волшебница. — Раз уж ты не понимаешь, что Печать Вечного Короля надо отобрать у Хисса во что бы то ни стало, значит…
— Да понимаю я всё! — вскинулся Двалин, оскорблённый перспективой наёмничества до глубины души. — Просто… просто…
— Да никто ж тебя и не увидит, коротышка ты неразумный! — словно ребёнку, продолжала втолковывать гному Эльтара. — Никто тебя не увидит, кроме одного только Хисса! Никто даже не узнает, что гном решил в порту искупаться… А ты, Хеорт, будешь рядом. На тебя я наложу Заклятье Невидимости. Тебе только удержать Хисса несколько мгновений, пока я не подоспею…
После долгих уговоров, укоров и упрашиваний гном наконец согласился.
— А… а ты и вправду можешь чары Эльстана с меня снять? — подозрительно понижая голос, осведомился он напоследок. — А то ведь ты знаешь, домой мне хода нет… Только раньше я думал — заклятье может лишь наложивший его снять.
— Верно, — кивнула Эльтара. — Я не взялась бы за работу, будь на тебе, скажем, волшба Снежного Мага. Но чародейство Эльстана… я знаю его едва ли не лучше своего собственного… И могу попытаться. Но ты знаешь своих старейшин… Как они отнесутся к тому, что закон Ар-ан-Ашпаранга всё же окажется нарушенным?
Гном помрачнел ещё больше.
— Ты права… — выдавил он сквозь зубы и отвернулся. — Всё, не бывать мне дома…
Ничего не понимая, Хеорт испуганно переводил взгляд с гнома на Эльтару и обратно.
— Погоди отчаиваться, — Эльтара успокаивающе положила тонкую ладонь на плечо понурившегося Двалина. — Я предчувствую — грядут большие перемены. Многие из старых законов исчезнут сами собой. Станет просто не до них, поверь мне…
Однако это не слишком помогло. Двалин погрузился в свойственную порой гномам чёрную меланхолию, вывести из коей могло одно лишь пиво. Правда, Эльтара не слишком-то одобряла употребление столь грубого напитка и решила помочь спутнику по-иному…
Из изящного кожаного чехла, отделанного мелким речным жемчугом, появилась небольшая тонкая флейта. Волшебница поднесла инструмент к губам, и комнату заполнила прихотливая тёплая мелодия, полная неизъяснимого очарования. Светлая грусть слышалась в ней, и в то же время — великая надежда, что придут иные времена…
И окутавшая гнома чёрная, неизбывная как будто печаль стала отступать, Двалин поднял голову. Его взгляд прояснился, ссутулившиеся плечи расправились, на губах даже появилось подобие улыбки.
— Ладно, чего уж там, — наконец выдавил он. — Семь бед — один ответ. Наложишь ты своё заклятье! Слово даю. Хорошо бы Хисс побыстрее появился, пока я не передумал…
На шпиль городской ратуши Галена опустился стремительный коричневокрылый сокол — птица очень редкая, осторожная и так просто к человеческому жилью не подлетающая. Сокол повертел головой из стороны в сторону, осматриваясь, а потом внезапно сорвался с насеста и стремительно помчался к реке.
— А ведь неладно оно-то, в славном Светлопенном Галене! — без обиняков брякнул с порога Двалин, непринуждённо вваливаясь в просторные апартаменты Эльтары.
Гном с Хеортом только что вернулись из разведывательного похода к докам. Сама волшебница считала подобное времяпрепровождение недостойным её и осталась в гостинице, обложившись какими-то манускриптами.
— В чём дело? — Эльтара не подняла головы от причудливой вязи неведомых гному букв. В последнее время волшебница пребывала в дурном настроении.
— В городе охотятся за колдунами, — сообщил Двалин. Эльтара вздрогнула.
— Как так? За колдунами? — Она впилась взглядом в глаза гнома. — Ты не спутал?
— Именно так, и я сегодня не выпил ни капли пива, — отчеканил гном. — Охота на ведьм, самая настоящая! Всем заправляют храмы. Жрецы ходят по улицам и кричат, что Орда прорвала Рыцарский Рубеж, что это кара Новых Богов, Хедина и Ракота, за грехи людские, а корень зла в том, что лишь им, служителям божественного, дозволено творить волшбу, все же прочие — слуги Тьмы и, следовательно, Зла. А таковых ждёт костёр.
— И… и что же творится в городе? — Кровь постепенно отливала от щёк волшебницы.
— Что, что… будто сама не знаешь… — проворчал гном. — Погромы там, вот что! — со внезапной яростью рявкнул он. — Погромы! Всех, кого подозревают, тащат в храмовые темницы. Пока ещё народ разошёлся не слишком сильно, но если этому не помешать… — Он выразительно взглянул на Эльтару.