Публичный скандал явно расстроил Мию, и она, выронив мешок с мусором, выбежала из палатки. Подойдя к Хокану, я посоветовала ему догнать дочь, на что он ответил мне взглядом, полным ненависти, и потребовал, чтобы я не совала нос не в свое дело. Протискиваясь мимо меня в толпе, он опустил руки, держа их по швам, а потом вдруг сжал кулак и без замаха ударил меня в промежность. Я ойкнула от боли, а он как ни в чем не бывало прошел мимо. Если бы я закричала, он бы все отрицал и назвал меня лгуньей. Или же ответил бы, что в палатке столько народу, что он случайно задел меня. А я, вернувшись в свою палатку с пивом, не могла забыть прикосновения костяшек его пальцев, словно была сделана из теста и отпечаток их останется на мне навсегда…
* * *
А я спрашивал себя, для чего мать использовала это слово — «промежность»? Чтобы я хоть немного испытал тот шок, который ощутила она, когда Хокан ударил ее? Если так, то она добилась своего, поскольку еще никогда в жизни я не слыхал от нее подобных выражений. Или она руководствовалась и другими соображениями? Быть может, она решила, что я слишком уж погряз в благополучии. Между нами только что восстановилось взаимопонимание и доверие, а теперь мать предостерегала меня, что не станет оберегать от правды, в очередной раз напомнив, что, по ее мнению, мы имеем дело с насилием и тьмой, которые она не станет приукрашивать или обелять.
Мать достала из своего дневника второе приглашение, роскошно выполненное уже на дорогой бумаге, и выложила их рядком на столе, чтобы я сам мог убедиться, насколько они отличаются друг от друга.
Это приглашение на второй праздник летнего солнцестояния, торжество для избранных. Разницу в качестве нельзя не заметить. Обрати внимание, как элегантно написано мое имя от руки старомодными черными чернилами. Они даже включили мое второе имя, Эллин, хотя второе имя Криса пропустили, что выглядит странно, поскольку от кого еще они могли узнать его и к чему подобная непоследовательность? Я, например, никому о нем не говорила. Оно не составляет тайны, разумеется, но это не могло быть непреднамеренным упущением. Его можно трактовать лишь как недвусмысленную угрозу, что они способны раскопать любые сведения обо мне. Хокан давал мне понять, что расследование — палка о двух концах, и если я решила выступить против него, то мне следует готовиться к схватке не на жизнь, а на смерть.
* * *
Я никак не мог уразуметь скрытой сути угрозы.
— Мам, но что такого страшного можно о тебе узнать?
Они могли узнать о Фрее! И тогда со мной все было бы кончено. Слухи уже однажды вынудили меня бежать из дома. Мои родители считали, что это я убила свою лучшую подругу. И не имело никакого значения, что это неправда. Хокан ненароком рассказал бы эту историю своей жене за ужином, будучи уверенным, что та, в свою очередь, передаст ее друзьям за кофе, и вскоре уже сотни людей шептались бы об этом за моей спиной, обмениваясь понимающими взглядами. Я не смогла бы вновь вынести это, не смогла бы опять жить среди лжи. Что угодно, только не это. Я бы попыталась быть сильной, не обращать на это внимания, но в конечном итоге окружающий мир нельзя заставить замолчать. У меня не осталось бы иного выхода, кроме как продать ферму.
Я решила, что буду продолжать расследование и надеяться, что правда о Фрее не станет всеобщим достоянием. Я не желала жить в страхе, и на празднике летнего солнцестояния мне представилась возможность отвлечься. Поначалу торжество будет идти скромно и сдержанно, но вскоре спиртное польется рекой, алкоголь развяжет языки, гости потеряют осторожность, и, быть может, я сумею узнать что-либо полезное для себя. Я решила извлечь урок из своего неуклюжего появления на пикнике у Хокана, где меня заботило лишь то, как нас примут, и теперь намеревалась играть роль наблюдателя. Собственная репутация меня больше не волновала, равно как и то, понравлюсь я гостям или нет. Я должна была увидеть, кто из мужчин проявит недвусмысленный интерес к Мие.
Я обещала тебе, что прибегну к описаниям только в случае крайней необходимости. Если я скажу тебе, что небо хмурилось, обещая грозу, то это поможет тебе понять, что тот праздник летнего солнцестояния стал для меня тяжелым испытанием. Небо грозило пролиться дождем в любую минуту. В наэлектризованном воздухе повисло напряжение. Более того, в сердцах многих гостей поселилось чувство обиды и несправедливости. Только вчера погода порадовала туристов на празднике жарким солнцем и ясным голубым небом. Гуляки пили пиво до позднего вечера и спали прямо на траве. А уже сегодня небо хмурилось, в воздухе чувствовалась прохлада, пронзительный ветер налетал резкими порывами. Организаторы предусмотрели все, кроме погоды, и она испортила собравшимся настроение.
Я предпочла надеть традиционное шведское платье, заплела волосы в косы и прихватила с собой букетик полевых цветов. Упоминание моего второго имени вселяло тревогу, и мой наряд был попыткой выдать себя за беззаботную любительницу повеселиться. Если у кого-либо и зародились подозрения в том, что я слишком близко подобралась к правде, то непритязательный деревенский облик должен был их рассеять. И в самом деле, женщина в синем платье с желтым передником не могла вызвать ничего, кроме насмешливых улыбок. Крис запротестовал, заявив, что я выставляю себя на посмешище. Он не мог понять, каким образом мой наряд сблизит нас с видными представителями местной общины. Он еще не сообразил, что я окончательно отказалась от этой идеи, все равно она оказалась невыполнимой. Мы никогда не станем здесь своими. Точнее говоря, я больше не хотела становиться одной из них. Но поскольку я была не в состоянии озвучить причины, по которым решила выглядеть деревенской дурочкой, пришлось опровергать протесты Криса неубедительными рассуждениями о том, что это, дескать, мой первый праздник летнего солнцестояния в Швеции за много лет и я хочу насладиться им сполна. Крис так сильно разозлился, что поехал на праздник не со мной, а с Хоканом, заявив на прощание, что если я хочу вести себя как маленькая, то он не желает иметь со мной ничего общего. Глядя мужу вслед, я жалела о том, что мы с ним не можем вести расследование вместе, как добрые товарищи и напарники, что до сих пор случалось почти всегда, если речь заходила о важных событиях в нашей жизни. Но увы — отныне я перестала доверять Крису и отправилась на праздник в одиночку, прихватив за компанию лишь потрескавшуюся от времени старую кожаную сумочку.
По прибытии на вечеринку мне пришлось выдержать снисходительные взгляды владетельных жен. Они разговаривали со мной мягко и ласково, как с откровенной дурочкой, поздравляя с тем, что я отважилась на столь храбрый поступок. Как я и рассчитывала, общество выразительно закатило глаза и отбросило всякую осторожность. Следует отметить, что место для праздника было выбрано безошибочно — на берегу Элк-ривер, чуть ниже лососевой заводи и неподалеку от зеленого театра, где бродячие труппы развлекают летних туристов. Организаторы постарались на славу. Повсюду были расставлены изящные шатры с угощениями и изысканные гардеробные, украшенные букетами цветов. Еще более поразительное зрелище являло собой майское дерево, то же самое, кстати, что использовалось вчера, вот только количество цветов на нем удвоилось и даже утроилось. Оно выглядело таким красивым, что на миг я даже забыла о той несправедливости, которую оно собой олицетворяло. Ведь устроители с легкостью могли использовать его для проведения обоих фестивалей летнего солнцестояния, а так получалось, что торжество лета и жизни было отравлено скаредной мелочностью.