Но были на планете и те, кто просто хотел жить. Жить и не думать о вирусах и проблемах перенаселения. Они уже не мечтали покинуть планету и начать новую жизнь на одной из грязных станций, но истории и мифы о космическом городе Орфей 16 заставляли их копить деньги и отправляться в путешествие на край изведанной вселенной. Отправляться туда, где можно сбросить оковы и страхи, можно забыться, расправить плечи. Сначала это были десятки, сотни гостей, но затем их количество увеличилось. Перелёты стали дешевле. Новые технологии, новое топливо. Но Орфей 16 так и остался мега-комплексом, где лучше всего провести пару недель в году, потратить деньги и спешно убраться оттуда, пока безумный хоровод жизни не подхватил тебя, не закружил, отобрав за месяц год, а за год десятилетия. Его окрестили городом развлечений и порока. Иногда кто-то в шутку называл его тёмной столицей мира. Столицей, где правит тёмная половина человечества, его алчность, его похоть, его инстинкты. И у станции появились новые мифы и новые легенды.
Ты родился как раз в это время. Родился здесь, на Орфее 16. Родился ровно тридцать лет назад. Твоя мать покинула Землю и отправилась к друзьям. Полёт занял почти два месяца, и ты появился на свет спустя три дня после того, как мать добралась до Орфея 16. Ей было девятнадцать лет. Твоему отцу двадцать один. Он остался на Земле. Остался там, куда вернулась мать сразу же после родов. Ты остался у их друзей — пожилой пары инженеров, в которых мечтали превратиться рано или поздно твои родители. Родители, которые обещали забрать тебя, как только закончат учёбу и встанут на ноги. Обещали друзьям на Орфее 16, а уже эти друзья обещали тебе. Они рассказывали дивные сказки о далёкой планете. Ты слушал их и не верил ни одному слову. Всё было вымыслом. Как редкие подарки в дни рождения, которые приходили от родителей. От далёких родителей. Тебе всегда казалось, что их друзья покупают подарки здесь и обманывают тебя, выдавая их за послания с Земли. С той дивной Земли, где, ты был уверен, просто не могло быть таких никчёмных безделушек. Тебе казалось, что там всё искрится и переливается. Особенно небо, которое ты никогда не видел. Иногда, часами просиживая в обсерваториях, где можно видеть над головой чёрный космос, ты пытался представить, что живёшь на той далёкой планете, куда тебя рано или поздно заберут. Пытался, когда был ещё слишком мал и верил в сказки. Потом всё как-то изменилось. Изменились и друзья твоих родителей, которые поняли, что тебя не заберут у них. Возможно, если бы им сказали об этом сразу, то они (не самые худшие люди на Орфее 16) попытались вырастить тебя, как своего сына, а так… Так всё было каким-то незаконченным, несформированным. Сначала они рассказывали о том, как родители учатся, проходят практику. Затем о том, как ищут работу, жильё. Потом ты узнал, что у тебя появилась сестра. Такая же нереальная сестра, как и вся далёкая жизнь на цветущей планете. Друзья родителей принесли тебе её фотографию, поставили на стол. Ты смотрел на крошечного младенца на руках цветущей тёмноволосой женщины и не чувствовал совсем ничего.
— Скоро тебя заберут, — пообещали тебе друзья родителей. Но тебя не забрали. Сначала решили, что будет лучше дождаться, когда сестра подрастёт, потому что ухаживать сразу за двумя детьми слишком сложно, затем убедили себя, что ты слишком чужой для Земли, слишком долго жил на Орфее 16, чтобы вписаться в их размеренную жизнь.
Их друзья поняли это, и ты почувствовал, как всё изменилось. Они не любили эту станцию. Они не хотели оставаться здесь, но у них здесь была уже целая жизнь. А ты… Ты так и остался для них чужаком. Остался тем, кто должен уехать, бросить их. Нет, они не выгоняли тебя, но и семьёй для тебя не были. Они относились к тебе как к неизбежной трудности, как к препятствию, с которым нужно смириться. И ты видел это отношение в их глазах, слышал об этом. Но вместо обиды на них чувствовал, как обида появляется на ту далёкую планету, которая отказалась от тебя. Не твои родители, нет, о них ты давно забыл, а виной всему планета. Особенно когда друзья начинали говорить о том, как хорошо заработать здесь много денег и перебраться на Землю.
Иногда тебе начинало казаться, что об этой чёртовой Земле говорят все вокруг. Особенно девочки, которые не умели ещё целоваться, а уже мечтали вырастить детей на той планете. Они узнавали о твоих родителях и смотрели на тебя как-то по-особенному. Для них ты был билетом, который может доставить их в мечту. С друзьями же всё было с точностью до наоборот. Зависть убивала дружбу. Особенно когда они узнавали, что из-за перенаселения никто не может поселиться на Земле, не получив вызов от родственников или правительства, которое посчитает тебя нужным и способным помочь планете. Никто не сможет стать талантливым инженером на Орфее 16, или ещё кем-нибудь, полезным для Земли — это понимали все мои друзья, и ни у кого из них не было на далёкой планете близких родственников. У всех, кроме Кирилла, но ему почему-то никто не завидовал. Его отец отказался от него и от его матери, заставив их покинуть Землю. Кириллу не было тогда и года, и он считал себя коренным жителем Орфея 16.
— Но ведь это не так! — говорил ему ты. Он злился. Иногда вы дрались, но после снова наступал мир. Вы были очень разными, но Земля связывала вас, объединяла. Вот только ты на самом деле не хотел возвращаться туда, в отличие от Кирилла. Конечно, он никогда не признавался в своём желании, но иногда, забывшись, говорил, что было бы неплохо найти отца в будущем, посмотреть, как он там. — Так ты хочешь вернуться? — спрашивал его ты.
— Нет, хочу набить ему морду! — кривился Кирилл и долго врал, какие пытки он придумал для отказавшегося от него отца.
Тогда вам было по одиннадцать лет, и ты знал, что Кирилл врёт. Но потом умерла его мать, которая последние годы работала на добыче ЛСПРКЕ, и Кирилл убедил себя, что вся его ложь о пытках для отца была правдой. Он винил его во всём. Винил всю далёкую планету. Он посмотрел все фантастические фильмы и прочитал все известные книги о том, как Земля рушится, как её захватывают иные расы, которые до сих пор никто не видел. Но пиком этой ненависти стала новость о вирусе «аномалия 4». Кирилл не выходил из дома почти месяц, жадно читая всё, что можно найти о вирусе.
— Теперь им всем конец, — сказал он, когда сомнений не осталось. Сказал так тихо, что ты едва смог разобрать слова. — Они все сдохнут. Сначала деградируют, а потом сдохнут… — Кирилл встретился с тобой взглядом и как-то растерянно улыбнулся. С этого дня его ненависть начала гаснуть, превращаться в безразличие. Безразличие, которое было повсюду. Миф развеялся, сказка утратила очарование. Учёные утверждали, что виной всему сильное загрязнение на Земле. Люди бежали оттуда, но бежать было некуда. Конечно, строились новые станции, разрастался комплекс на Луне, но до Орфея 16 им было далеко. До вашего Орфея 16. Богатые залежи ЛСПРКЕ гарантировали вам энергию как минимум на ближайшее тысячелетие, и жизнь начинала казаться нерушимым монолитом. Чужие загадки и тайны рухнули, утратили значение. Далёкая планета перестала манить. И даже зависть угасла. У тебя. У Кирилла. У всех твоих друзей. Даже прежние девочки, которые как-то незаметно вдруг стали женщинами, перестали бормотать о неуклюжих мечтах вырастить ребёнка под голубым небом. Лишь иногда в газетах и новостях появлялись заверения учёных, что скоро удастся победить «аномалию 4». Но «скоро» затягивалось, превращалось в года. Идеи сменяли друг друга, но решения не было. Не было в твои четырнадцать. Не было в твои восемнадцать. Даже друзья родителей, которые почему-то убедили себя, что ты переживаешь за Землю, перестали жалеть тебя и твою семью, которая всегда была для тебя чужой, и для которой ты тоже был чужим. Вы даже не переписывались, не общались. Так, знали, что где-то есть настоящий родственник, но интереса это не вызывало. Слишком разные жизни. Слишком разные миры.