Эмили стонала, пряча лицо в ладонях.
— Детка, детка, — молила Тильди. — Попей водички. Попей. Ага, ну вот.
Эмили широко раскрыла глаза, что-то увидела, закрыла; она корчилась и дрожала.
— Тетя Тильди, тетя Тильди, тетя Тильди, тетя…
— Хватит! — Тильди хлопнула ее по плечу. — Что с тобой?
Эмили принудила себя открыть глаза.
Она выкинула вперед пальцы. Они исчезли внутри тетушки Тильди.
— Что за глупые выходки! — вскричала Тильди. — Убери руку! Убери, говорю!
Эмили осела в сторону и задергала головой, ее золотые волосы тряслись и посверкивали.
— Тебя здесь нет, тетя Тильди. Тебя нет. Ты мне снишься.
— Ты не спишь.
— Ты умерла!
— Замолчи, детка!
— Это не ты, такого не может быть.
— Господь Гесема, Эмили…
Она взяла руку Эмили. Рука прошла сквозь ее руку. Внезапно вскипев, тетушка Тильди топнула ногой.
— Этот… жулик! Враль проклятый! Ворюга! — Ее худые руки сжались в бледные жилистые кулаки. — Мерзавец в черном. Он его украл, украл! Уволок, ей-богу уволок! Но как же…
Она не находила слов. Гнев перехлестывал через край. Бледно-голубые глаза метали искры. Она брызгала слюной, но длила негодующее молчание. Потом обратилась к Эмили:
— Детка, вставай! Ты мне нужна. Вставай, живо!
Эмили лежала и тряслась.
— Часть от меня здесь! — объявила тетушка Тильди. — Но с остальной, клянусь дьяволом, придется разбираться. И срочно. Принеси мою шляпу!
— Я… боюсь, — призналась Эмили. Тильди уперла кулаки в бока:
— Меня?
— Да.
— С какой стати? Что я — бука? Ты меня знаешь почти с рождения! Нашла время сопли распускать. Живо на ноги, а то по носу схлопочешь!
Эмили встала, размазывая слезы; глаза ее бегали в поисках пути спасения.
— Где твой автомобиль, Эмили?
— У гаража… мэм.
— Хорошо. — Тетушка Тильди подтолкнула ее к двери. — А теперь… — Она пристально оглядела один конец улицы, другой. — В какой стороне морг?
На неверных ногах, цепляясь за перила, Эмили спускалась с веранды.
— Что ты задумала, тетя Тильди?
— Что? — Тильди ковыляла за ней; бледные, обтянутые кожей челюсти тряслись от ярости. — Как что — конечно, забрать назад мое тело! Забрать назад! Езжай!
Автомобиль взревел, Эмили, глядя на мокрую извилистую дорогу, вцепилась в руль. Тетушка Тильди потрясала зонтиком.
— Торопись, детка, торопись. Быстрей, пока они не вспороли мое тело и не накачали всякой дрянью, как у них, в похоронных бюро, принято. Куда оно будет годиться, распотрошенное!
— Ой тетя, тетя, ну не заставляй меня, отпусти! Ничего хорошего из этого не выйдет, — вздыхала девушка.
Старуха только хмыкала.
— Приехали, тетя.
Эмили отстегнула ремень и бессильно привалилась к рулю, но тетушка Тильди уже выскочила из машины и семенящей походкой поспешила вдоль подъездной аллеи туда, где четверо носильщиков выгружали из блестящего черного катафалка плетеную корзину.
— Эй вы! — напала она на одного из них. — Поставьте корзину на землю!
Носильщики едва ее заметили.
— Посторонитесь, леди, — сказал один из них. — Мы делаем свою работу. Не мешайте, пожалуйста.
— Там в корзине мое тело! — Тетушка Тильди размахивала зонтиком.
— Знать об этом не знаю, — отозвался второй. — Пожалуйста, мадам, не стойте на дороге. Груз тяжелый.
— Сэр, — обиделась тетушка Тильди, — да будет вам известно, я вешу всего-навсего сто десять фунтов!
Носильщик скользнул по ней взглядом:
— Меня ваш объем бедер не интересует, леди. Мне бы домой, ужинать. Жена меня убьет, если я опоздаю.
Четверка носильщиков двинулась вперед, тетушка Тильди последовала за ними в вестибюль и в препараторскую.
Корзину ждал человек в белом халате, с довольной улыбкой на длинном лице и нетерпением во взгляде. Его жадное ожидание, да и весь он в целом не понравились тетушке Тильди. Поставив корзину, четверо носильщиков ушли.
Человек в белом халате, очевидно санитар морга, поглядел на тетушку Тильди и произнес:
— Прошу прощения, но здесь неподходящее место для дамы.
— Да-да, — обрадовалась тетушка. — Хорошо, что вы так думаете. Я с вами целиком согласна, но этих господ не убедишь. В точности это я и старалась внушить молодому человеку в черном!
Санитар удивился.
— О каком молодом человеке в черном вы говорите, мадам?
— О том, который с нехорошими замыслами проник в мой дом.
— У нас нет сотрудников, подходящих под это описание.
— Не важно. Как вы только что проницательно заметили, здесь неподходящее место для дамы. Я не хочу, чтобы я находилась здесь. Я хочу, чтобы я находилась дома. Чтобы стряпала окорок для гостей, которых ожидаю в воскресенье, ведь на носу Пасха. Нужно кормить Эмили, вязать свитеры, заводить часы…
— Не сомневаюсь, мадам, вы большой философ и большой филантроп, но меня ждет работа. Доставили тело. — Последние слова он произнес с заметным смаком, перебирая свои ножи, иглы, банки и прочие принадлежности.
Тильди рассвирепела.
— Коснитесь этого тела хоть кончиком ногтя, и я сотру вас в порошок! — И зонтиком, опять.
Санитар отстранил ее в сторону, как дряхлую маленькую моль.
— Будь добр, Джордж, — обходительнейшим тоном попросил он, — сопроводи эту леди к выходу.
Тетушка Тильди уставилась на приближавшегося Джорджа:
— А ну, кругом и марш отсюда!
Джордж обхватил ее запястья:
— Сюда, пожалуйста.
Тильди высвободила руки. Легко. Они как бы… выскользнули. Тильди даже удивилась. На старости лет — и вдруг открыть в себе новый талант.
— Видели? — Она была довольна своей ловкостью. — От меня так просто не избавиться. Отдавайте-ка назад мое тело!
Санитар небрежно откинул крышку корзины. Вглядевшись раз, другой, третий, он понял, что тело внутри — это… кажется… да возможно ли?.. похоже… да… нет… пожалуй… не может такого быть, но… Он вскрикнул. Обернулся. Выпучил глаза.
— Мадам, — осторожно начал он. — Э-э… эта леди. Она… она… ваша родня?
— Самая дорогая. Поосторожней с ней.
— Сестра-близнец, наверное? — Он с надеждой хватался за хрупкую соломинку логики.
— Нет, глупости. Это я — вы слышите? Я!