— Так ты оттуда? — магистр указал большим пальцем куда-то вверх.
— Оттуда, оттуда, — подтвердил Доури Марр. — Кстати, не желаешь подкорректировать печенку? Тебе, вижу, надо. Пара моих пиявок — и печень вновь работает как механизм.
— Поди ты к лешему со своими пиявками. Вон мясо, вон — вино. Жри, — грубо отвечал магистр, презиравший ремесленников, подвизавшихся на ниве великого биотехнологического искусства.
Гость не стал чиниться, впился зубами в синтетическую куропатку. Отрывая куски мяса, он продолжал говорить:
— Есть у меня информашка, за которую не один подпольный генетик готов будет отдать последнюю дозу нуклеинового киселя. А тебе вот интересно?
О'Бас почесал бороду. На что это продавец пиявок намекает?
— Да брось, дружище, — Марр налил себе вина. — Все ты понимаешь. Кому не нужен золотой Ключ?
— Разрази меня гром, откуда ты проведал про золотой Ключ? — не сдержался О'Бас.
— Пустяки, — беззаботно махнул рукой продавец пиявок. — Что Ключ, когда не знаешь, где Дверь?
Карр О'Бас чуть не брякнул, что знает, где Дверь, но сдержался и, сбавив обороты, поинтересовался:
— Что тебе известно о Ключе, дружище Марр?
— Я бы тебе рассказал, дружище Карр, если бы ты мне рассказал, что тебе известно о Двери?
— Что я могу рассказать о Двери? — усмехнулся магистр. — Только лишь то, что и все. Слухи, легенды, бабушкины сказки.
Продавец пиявок прищурился.
— А я вот знаю, что тебе довелось побывать в лапах супердроидов. Сколько тебе тогда лет было? Маленький, испуганный мальчик, на глазах которого страшные и странные существа, с виду так похожие на сапиенсов, замучили, отправили на тот свет множество подопытных людей. Да, не все то человек, что сапиенс, не так ли? И не оттого ли ты мучаешь несчастных дроидов в своем театре? Так как насчет пиявок? Перегруженная печень, без сомнения, тяготит тебя, а избыточный билирубин вызывает раздражительность.
— К черту, к лешему, никаких пиявок! — взревел О'Бас, хватая Доури Марра за грудки. — Убью! Оторву голову! Пущу на биомассу!
— Только не надо театральщины. — Доури Марр неуловимым движением освободился от магистровой хватки.
— Говори, где Ключ! — не унимался магистр.
— Дверь! Где дверь?! — уворачиваясь от его объятий, патетически восклицал Марр.
Наконец, запыхавшись, магистр обрушил свое тело на кресло.
— Хорошо, дружище, давай фифти-фифти. Берем Ключ, а я показываю, где Дверь.
— Да мне большего и не надо, — пожал плечами продавец пиявок. — Ключ у старой Тортиллы.
— У Черепахи?
— У нее.
— У этой старой перечницы?
— Эта старая перечница даст сто очков вперед любому федеральному агенту.
— В ее замке?
— Там.
— Здесь никакой армии не хватит.
— Но вы же старые друзья, не так ли? Ведь это она тебя вытащила из лаборатории смерти?
— Ты прав. Кто, как не я, сможет уговорить старую мегеру? Так что вставай, мы выдвигаемся немедленно.
Одноместный геликоптер приземлился на зеленой лужайке перед небольшим аккуратным домиком, затерянным в лесной чаще. От лужайки к домику вела посыпанная песком дорожка. Колыхались камыши на берегу такого же небольшого пруда. На террасе перед домиком пила чай девочка с голубыми волосами. У ее ног лежал и преданно смотрел на хозяйку огромный, с кавказскую овчарку, пудель.
Буратино выскочил из геликоптера — тот со свистом взмыл обратно и растворился в солнечной голубизне неба.
— Мальчик! — всплеснула руками девочка с голубыми волосами, завидев гостя. — Ах, мальчик! Как ты нашел меня здесь? Кто ты? Как тебя звать? А меня зовут Мальвина!
Пудель лениво поднялся и обнюхал штаны Буратино.
— Р-ртортилла! — сообщил пудель. — Пр-ри-слала.
— Наша добрая, добрая бабушка! Она бы не прислала к нам плохого мальчика, правда, Артемон?
— Может, и не плохой, но уж точно и не хороший, — без какого-либо рычания изрек пудель.
— А мы его воспитаем! — девочка важно поднял палец. — Первое — манеры, второе — дисциплина, третье — книжные премудрости.
— Ты че, дура? — наконец раскрыл рот Буратино. — Эта говорящая шерсть — и то жжот нипадеццки.
— Фу, грубиян! Артемон научит тебя вежливости. Но как же тебя зовут, мальчик? Кто твои родители? Почему ты один? Ты сирота?
— Да закрой ты рот наконец! Меня зовут Буратино, родителей нет, потому что меня вырастил в пробирке яйцеголовый ботаник Карло! Доступно излагаю? А один я потому, что Карло послал меня одного, чтобы я обтерся среди людей. Только фигня из этого вышла. А сиротой я быть не могу, потому что не рождался.
— Ах, какое счастье! Папа Карло! Ведь он и меня создал! Так мы теперь — брат и сестра?
Буратино задумался.
— Типа, и тебя он создал? А чего ж ты такая тупая?
— Артемон! — воскликнула девочка, и пудель играючи оторвал у Буратино кусок штанов.
— В следующий раз, если не станешь вежливее, укушу по-настоящему, — мрачно предупредил пудель.
— Хватит, Артемон! Буратино умный, он все понял. Наверное, ты голоден? — сочувственно спросила девочка. — Тогда умывайся, как следует помой руки, — и к столу.
— Руки? Руки мыть — это лишнее. С тройной-то спиралью ДНК. Нам ли, покойникам, вирусов бояться и бактерий?
Но, скосивши взгляд на умильную физиономию вывалившего язык Артемона, шмыгнул носом и поплелся к рукомойнику.
За столом он немедленно набил щеки миндальными пирожными, жадно осушил стакан колодезной воды. По подбородку потекли струйки.
— Нет, это невозможно! Ты совсем, совсем невоспитан!
— Некогда было. Тебе кто волосы покрасил?
— Я такая получилась, — кокетливо ответила Мальвина.
— Узнаю ботаника. Тебе дикий хаер, мне вон нос.
— У тебя очень милый нос!
— Ну, спасибо. Тебе тоже с волосами красиво. Только к людям тебе нельзя. Слишком приметная.
— Я знаю. Мне бабушка Тортилла рассказывала. И еще она мне обещала подарить золотой ключик, который сделает нас свободными.
— Кого это — нас? — подозрительно спросил Буратино.
— Она так выразилась. «Он сделает вас свободными», — сказала она.
— Гляди.
Буратино жестом заправского фокусника извлек из-за пазухи Ключ, висевший у него на шее, на титановой цепочке.
— Какая красивая вещица! — восхитилась Мальвина.
— Фарфоровая голова, — безнадежно махнул рукой Буратино. — Это на самом деле очень крутой девайс. Вопрос только, куда его законнектить?